чистым воздухом. Измотанные долгим переходом, люди подвесили гамаки и впервые за две недели заснули глубоким, спокойным сном. Они пробудились, когда солнце поднялось уже высоко, и оцепенели от удивления. Прямо перед ними в тихом утреннем свете, окруженный папоротниками и пальмами, белый и обветшалый, высился огромный испанский галион. Он слегка накренился на правый борт, с совершенно целых мачт между украшенных орхидеями снастей свисали грязные лохмотья парусов, корпус, покрытый гладкой броней из окаменевших ракушек и нежным мхом, прочно врезался в твердую почву. Казалось, что это сооружение находится в каком-то своем, отграниченном пространстве – в заповеднике одиночества и забвения, куда не имеют доступа ни время с его разрушительной силой, ни птицы с их гомоном и суетой. Путники, сдерживая пылкое нетерпение, обследовали галион изнутри и не обнаружили ничего, кроме густого леса цветов.
Находка галиона – свидетельство близости моря – подорвала боевой дух Хосе Аркадио Буэндиа. Он расценил как издевательскую шутку со стороны своей хитрой на выдумки судьбы то, что не нашел моря, когда искал его, претерпевая бесчисленные лишения и муки, и обнаружил теперь, когда и не думал искать: оно лежало прямо у него на пути непреодолимым препятствием. Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа в свою очередь окажется в этих краях, где к тому времени уже будет проложен почтовый тракт, на месте галиона он увидит только обугленный остов среди целого поля маков. И лишь тогда, убедившись, что вся эта история не была плодом воображения его отца, он задаст себе вопрос: каким образом мог галион очутиться так далеко на суше? Но Хосе Аркадио Буэндиа не стал беспокоить себя подобными размышлениями, когда после еще четырех дней пути, в двенадцати километрах от галиона, он увидел море. Все его мечты угасли возле этого моря, пенного, грязного, серого, как зола, не стоящего тех страданий и опасностей, которым он подверг себя и своих спутников.
– Проклятие! – воскликнул Хосе Аркадио Буэндиа. – Макондо со всех сторон окружено водой.
Идея о полуостровном расположении Макондо господствовала в течение длительного времени благодаря весьма сомнительной карте, которую составил Хосе Аркадио Буэндиа, вернувшись из похода. Он вычерчивал ее с яростью, намеренно преувеличивая трудности сообщения с внешним миром, как будто желая наказать себя за то, что так безрассудно выбрал место для селения. «Мы никуда отсюда не доберемся, – горько жаловался он Урсуле. – Сгнием тут заживо, так и не изведав благ науки». Эта мысль, которую он несколько месяцев пережевывал как жвачку в своей комнатушке-лаборатории, привела его к решению перенести Макондо в более подходящие края. Но тут жена предупредила его и сорвала бредовый план. Действуя незаметно и упорно, подобно муравью, она настроила женщин деревни против легкомыслия мужчин, уже начавших было готовиться к переезду. Хосе Аркадио Буэндиа не мог бы сказать, когда и благодаря каким враждебным силам его планы запутались в непроходимой чаще предлогов, помех, отговорок и в конце концов превратились в бесплодную мечту. Урсула с простодушным видом наблюдала за мужем и даже немножко пожалела его, обнаружив однажды утром, что он укладывает в ящики свою лабораторию, бормоча себе под нос бредни о переезде. Она дала ему кончить эту работу. Пока он заколачивал ящики и, макая кисточку в чернила, писал на них свои инициалы, она не сделала ему ни одного упрека, хотя поняла уже (из его невнятного бормотания), что он знает: мужчины селения не поддержат его затеи. Только когда Хосе Аркадио Буэндиа начал снимать с петель дверь комнаты, Урсула отважилась спросить, зачем он это делает, и он ответил ей с некоторой горечью: «Раз никто не хочет уходить, мы уйдем одни». Урсула сохранила полное спокойствие.
– Нет, мы не уйдем, – сказала она. – Мы останемся здесь, потому что здесь родился наш сын.
– Но у нас тут пока еще никто не умер, – возразил Хосе Аркадио Буэндиа. – Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник.
Урсула заявила мягко, но решительно:
– Если мне надо будет умереть, чтобы мы остались здесь, я умру.
Хосе Аркадио Буэндиа не поверил, что его жена может быть такой непреклонной. Он пытался околдовать ее чарами своей фантазии, обещанием чудесного мира, где стоит только обрызгать землю волшебными составами, и деревья начинают плодоносить по воле человека, где за бесценок можно купить самые разнообразные лекарства для лечения болезней. Но Урсулу не трогали его прорицания.
– Вместо того чтобы думать целыми днями о своих сумасбродных затеях, лучше занялся бы детьми, – отвечала она. – Ты только погляди на них, ведь они брошены на произвол судьбы, словно щенята какие.
Хосе Аркадио Буэндиа воспринял слова жены буквально. Он посмотрел в окно и увидел в залитом солнцем поле двух босых ребятишек, ему показалось, что они возникли из небытия в эту самую минуту, вызванные заклятием Урсулы. Тогда что-то важное и таинственное произошло внутри его, вырвало его с корнем из того времени, в котором он жил, и увлекло в плавание по неисследованными водам воспоминаний.
Пока Урсула подметала пол в доме, который – она знала это – не покинет теперь до конца дней своих, Хосе Аркадио Буэндиа продолжал удивленно разглядывать сыновей, наконец глаза его увлажнились, он провел по ним тыльной стороной руки и издал глубокий вздох отречения.
– Ладно. Скажи им, пусть помогут мне вытащить вещи из ящиков.
Старшему, Хосе Аркадио, минуло четырнадцать лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23