— А можно чуть подробнее?
— У меня на руках есть постановление суда по одному делу, где человек был признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение. И есть основания полагать, что одна из свидетельниц говорила неправду. Мне нужно разыскать эту женщину и узнать о ней как можно больше. Это возможно?
— А почему нет? — пожал плечами Болотов. — Возможно все, если правильно взяться. Вам нужен человек, имеющий доступ к архивам суда. В архиве лежит уголовное дело, в деле — все протоколы допросов, а в протоколе — паспортные данные свидетеля, место его работы, адрес и много другой полезной информации. В каком суде слушалось дело?
В каком суде? А бог его знает. Андрей достал из кармана сложенные вчетверо листки, привезенные от Юркунса, развернул, пробежал глазами первую страницу. А вот, есть.
— В Московском городском.
— Вполне реально. Если бы суд был не московским, тогда сложнее, а здесь я вам подберу подходящего человека, если вы готовы платить.
— Разумеется, — кивнул Андрей. — Мне обязательно нужно разобраться с этим, а то — сами видите, не работа, а сплошная халтура. Голова не тем занята.
— Вас это так сильно беспокоит?
— Очень сильно.
— Речь идет о ком-то из близких?
Андрей помолчал, прикидывая, говорить Болотову правду или придумать какое-нибудь правдоподобное вранье. Решил не врать. Смысла нет, ведь если Болотов свяжет его со своим знакомым детективом, он все равно узнает правду, но Андрей в его глазах окажется лжецом и выйдет из доверия. А кому это надо — выйти из доверия у руководителя службы безопасности фирмы? Себе дороже.
— Речь идет о первом муже моей матери.
И ведь это чистая правда. Хотя и не вся.
— Ясно. Я подумаю, что можно сделать.
Выправлять огрехи Андрей Мусатов закончил около десяти вечера и, прежде чем уходить с работы, позвонил Наташе.
— Ну ты где вообще? — капризно протянула девушка. — Сколько можно тебя ждать?
— Не надо меня специально ждать, я на работе. А ты где?
— А я, между прочим, у тебя дома. Сижу тут как дура, а тебя все нет и нет.
— Ты бы позвонила, я бы тебе сказал, что приду поздно.
— А я хотела, чтобы был сюрприз.
«Не надо, — мысленно произнес он, — не надо мне сюрпризов. Мне пока достаточно того, что уже случилось. И тебя мне пока не надо. Я хочу дома побыть один. Куда ж тебя девать, сокровище ты мое?»
— Наталья, я очень устал и вряд ли составлю тебе хорошую компанию. Тем более ночь я провел в поезде, а ты же знаешь, я в поездах не могу спать.
— Ну почему ты так упорно ездишь поездом, а не летаешь самолетами? Нет, я просто тебя не понимаю. Это же гораздо быстрее, и спать будешь нормально.
Наверное, самолетом и в самом деле лучше, но Андрей привык ездить на поезде из Москвы в Питер и обратно. Главным образом потому, что питерская квартира, в которую они переехали тринадцать лет назад, находилась на улице Восстания, прямо напротив Московского вокзала, и так соблазнительно было, выйдя из вагона, через семь минут оказываться дома! А из Пулкова пока доберешься… Да и в Шереметьево путь не близкий.
— Я делаю так, как мне удобно, — сухо ответил он.
— Значит, тебе удобно ночь не спать, чтобы потом чувствовать себя разбитым и портить мне настроение, — уточнила Наташа.
— Я не собирался портить тебе настроение
– Ага, и ты вообще не собирался со мной сегодня встречаться, – зло закончила она. – Так, может, мне уйти?
«Уходи, – про себя произнес Андрей. – И чем скорее – тем лучше. У меня нет ни малейшего желания сегодня вечером ни с кем общаться. Вот приду через полчаса домой — чтоб тебя уже не было».
— Ну зачем ты так, — примирительно сказал он вслух. —
Просто я действительно не гожусь сегодня для веселья. Если ты готова терпеть меня таким — я буду рад тебя видеть.
— Ничего я не готова. Ты мне весь вечер испортил. Я могла бы его провести намного интереснее.
— Ну так проведи, у тебя еще есть возможность все исправить. Только не надо меня лечить, хорошо?
Когда разговариваешь по городскому телефону, всегда слышно, если твой собеседник в ярости швыряет трубку на рычаг. Мобильная связь таких прекрасных возможностей не дает, и нажатие кнопки приводит к совершенно одинаковым акустическим результатам, какие бы клокочущие эмоции ты ни испытывал, поэтому о настроении своей подруги в момент прекращения разговора Андрей мог только догадываться. Вероятно, она все-таки очень обиделась, потому что через тридцать пять минут, когда он вошел в свою квартиру на Ленинском проспекте, там никого не было. Более того, Наташа, похоже, решила обидеться всерьез и надолго, вероятно, недели на две: из ванной исчезли ее зубная щетка, щетка для волос, баночки с кремами и шелковый белый пеньюар. Сколько бы времени она ни провела в этот день в квартире Андрея, продуктов она не купила и ужин не приготовила, наверное, рассчитывая, что он после работы поведет ее в ресторан.
Он равнодушно оглядел содержимое холодильника, одновременно прислушиваясь к себе, чтобы понять, настолько ли он голоден, чтобы затеваться с приготовлением чего-нибудь серьезного, или можно перебиться бутербродом с чаем. Сыр в холодильнике был, масло тоже, а вот хлеба в шкафу не оказалось, так что номер с бутербродом, пожалуй, не пройдет.
Зато в том же шкафу обнаружились разнообразные несъедобные, на его взгляд, продукты вроде отрубей и целлюлозы, которые покупала Наташа, трепетно относящаяся к всяческим идеям очищения организма, и макароны «Макфа», которые предпочитал он сам и мог есть в любое время дня и ночи.
Юность Андрюши Мусатова пришлась на рубеж восьмидесятых-девяностых годов, когда его растущему организму постоянно требовалась сытная еда, а продуктовые прилавки своим ассортиментом могли устроить только тех, кто сидел на голодной диете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22