Или враз
упасть замертво, только чтобы перед этим никаких болячек и приступов не
было. Жить себе весело и радостно, с друзьями общаться, в гости ходить,
пить-есть в свое удовольствие, а потом раз - и все. И никаких страданий.
Примерно так я чумовому и объяснила.
- На это ты вряд ли можешь рассчитывать, - сообщил он мне отчего-то
весело. - Твой образ жизни к здоровой и счастливой старости не располагает.
Скорее всего знаешь как это будет? Ты хлебнешь какой-нибудь отравы,
посинеешь вся, начнешь задыхаться, твой собутыльники перепугаются, бросят
тебя одну и убегут. А ты будешь валяться где-нибудь в скверике или в
подъезде, в своих лохмотьях, вонючая и немытая, с испитой рожей, и все
прохожие, которые это увидят, будут брезгливо шарахаться от тебя, как от
прокаженной. Тебе даже "Скорую" не вызовут. А если и вызовут, то врачи на
тебя только глянут разочек, развернутся и уедут. Им об тебя мараться не
захочется, в больницах и так мест нет и лекарств не хватает, тем более в
бесплатных. И будешь ты лежать на земле, как старый ненужный хлам, пока дух
не испустишь. Тогда тебя заберут в морг. В морге ты еще какое-то время в
холодильнике поживешь, а потом встанет вопрос: что с тобой делать?
Родственников у тебя нет, друзей тоже, хоронить тебя некому и не на что.
Твои Веньки и Тамарки ведь на гроб и могилу не раскошелятся, сами копейки
считают и бутылки по помойкам собирают. Стало быть, что? Стало быть,
отправят тебя в анатомический театр, чтобы студенты на тебе тренировались
вскрытие делать и внутренние органы изучать. Дадут тебе специальное имя,
например, Дуська, и будут говорить: "Кто последний в очередь на Дуську? Мне
строение черепа изучать надо". Радует тебя такая перспектива?
Ой, батюшки, что это он такое говорит? Как это я буду валяться в
подъезде, потом в морге, потом в анатомичке? Почему это? Кто это сказал? Я
даже дар речи на какое-то время потеряла. А он смотрит на меня и смеется.
- Что, Михална, нечего ответить? Правильно. Это все оттого, что ты о
своей смерти как таковой никогда не думала. Мозги-то у тебя куриные, ты ж
дальше ближайшего стакана дешевого портвейна не смотришь. А смерть - она
всегда дальше, чем этот стакан. Вот если бы ты хоть раз о своей смерти
задумалась, ты бы поняла, что все так и будет, как я тебе только что
рассказал. И пока еще в твоей власти это изменить, если тебе такая картина
не понравилась. Или понравилась?
И хитро так на меня смотрит. Вот чумовой, ну чумовой же, ей-богу. Как же
такое может понравиться? Я ему так и ответила: мол, никакому нормальному
человеку такое понравиться не может, и спрашивать нечего. Только не про меня
это все, не может такого быть, чтобы со мной такое случилось. Я же не
какая-нибудь там, не алкоголичка и не запойная. Да, я выпиваю, но я честная
пенсионерка.
- Значит, не понравилось, - задумчиво говорит чумовой. - Ну что ж, самое
время тебе, Михална, подумать над тем, что я сказал. Пока еще все в твоей
власти, пока еще ты можешь это изменить и сделать так, что ТАКОЙ смертью ты
не умрешь. Хочешь изменить?
- Хочу, - кивнула я послушно.
Ну наконец-то! Это ж сколько издевательств мне пришлось от него
вытерпеть, чтобы он к главному подошел! Сейчас будет мне предлагать изменить
свою жизнь, скажет, что хочет мне помочь и вытащить меня из того
бедственного положения, в котором я оказалась. А я что? Я всегда пожалуйста,
я всегда знала, что если мне кто-то поможет, кто-то мне даст шанс, то я еще
ого-го! Ладно, пусть не замуж, но, может, работу какую-то чистую, несложную
и высокооплачиваемую мне даст. Бывает, таким работникам фирма даже квартиру
покупает. А если квартира и так есть, то на мебель средства выделят.
- Точно хочешь? - зачем-то переспросил он.
- Точно, точно, - заверила я его.
От выпитого в голове такая ясность вдруг сделалась, что почудилось: с
любой работой справлюсь, за любое дело возьмусь, даже самое сложное, пусть
только в меня поверят и дадут возможность попробовать, я всем докажу, что
Наденька Старостенко еще не кончилась.
- На все согласна?
- А то! И не сомневайся.
- Не передумаешь?
- Да ни в жизнь!
Ничего, Михална, сказала я себе, не трусь, сорок два года - это самый
расцвет жизни. Может, все еще так переменится... У каждого свой шанс, и у
таких, как я, он тоже бывает.
Чумовой как-то тепло на меня посмотрел и вдруг говорит:
- Знаешь, Надя, а тебе идет этот парик.


Глава 3
ЗАРУБИН

Оперативник Сергей Зарубин свою работу любил, и этим был похож на Настю
Каменскую. Но в отличие от Насти он терпеть не мог сидеть в кабинете за
столом и думать или, что еще хуже, сочинять бумажки. К сожалению,
составление разного рода отчетов, справок и рапортов является неотъемлемой и
весьма существенной частью оперативной работы, и эта часть Сергея всегда
раздражала. Самое удивительное, что стиль и слог у него были превосходными,
недаром он в детстве сочинял стихи, рассказы и на протяжении всех лет
обучения в школе был бессменным редактором классной стенгазеты, читать
которую бегали не только ребята из других классов, но даже и учителя. Но
стенгазета - это стенгазета, ее сущность в том, что она должна быть
"написана", а оперативная работа - это раскрытие преступления, и Сережа
никак не мог взять в толк, почему поиски преступников должны быть неразрывно
связаны с писаниной. Он не видел в этом здравого смысла и логики, а потому
старался по мере возможности бумажной работы избегать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22