Потом, после войны, стал ориентироваться больше на классику, тогда авангард вышел из моды, а с середины 70-х, после успеха Таганки, снова повернулся лицом к современным формам и всяческим экспериментам. Долгое время в «Новой Москве» был один и тот же главный режиссер, прославившийся своими новаторскими постановками, а после его смерти пришел Богомолов, лет пять-семь назад. Богомолов новаторством не увлекается и современных пьес ставить не любит, он больше ценит классику и сам ставит только ее. Хотя у него в театре достаточно много и современных пьес, в основном комедий.
– На это он приглашает режиссеров со стороны по договору или дает Сеньке Дуднику ставить, – рассказывал Гриневич. – Сенька – это очередной режиссер у Богомолова. Вообще Богомолов такую политику ведет: современных пьес он сам в своем театре не ставит, поручает другим, а свою любимую классику ставит в других театрах, куда его приглашают. Ну и у себя, когда есть возможность.
– А какой у него характер? Как он с людьми обращается? – спросила Настя.
– Богомолов – хам редкостный, грубиян и при этом сноб в самом плохом смысле этого слова. Считает себя гуру в режиссуре, а всех остальных – грязью, пылью под ногами. Разговаривает только с теми, кто, на его взгляд, равен ему по уровню, ну или выше статусом, это уж само собой. Да что там разговаривает – он даже здоровается только с теми, кого считает достойным самого себя. Это так народ из «Новой Москвы» про него рассказывает. Я с ним лично не общался, не тот у меня, как ты понимаешь, уровень, но наблюдал со стороны не раз, и похоже, что все это правда.
– Значит, с равными себе он разговаривает, а с другими? – уточнила Настя.
– А с другими у него один способ общения: ругань, крик, брань, попреки, выволочки – ряд можешь продолжить сама.
– А какие ходят сплетни насчет его врагов?
– Видишь ли, «Новая Москва» – это так называемое автономное учреждение культуры, то есть деньги, которые этот театр получает от государства, называются не финансированием, а инвестированием, или дотациями. И размер этих дотаций очень сильно зависит от личных отношений руководства театра с Департаментом культуры. Ну и связи в Минкульте тоже имеют значение. Таких автономных учреждений в Москве – не одно и не два, и размер инвестирования очень различается. Так вот, у Богомолова крепкие завязки там, где надо, и его театр получает гораздо больше денег, чем другие «автономные», что вызывает страшную ревность и зависть. А у Льва не хватает душевной мудрости правильно вести себя с теми, кто получает меньше, он ходит, задрав нос, и открыто говорит им в лицо, что, если они получают меньше, стало быть, они объективно не достойны – и художественный уровень постановок у них куда ниже, и труппа слабее, и вообще они слова доброго не стоят. Причем говорит это и у них за спиной, нисколько не стесняясь в выражениях. А круг-то театральный – он узкий, несмотря на то что театров в Москве вроде бы много, а все равно все друг с другом связаны, и информация распространяется практически мгновенно и беспрепятственно. Невозможно сказать о ком-то гадость, чтобы это через два дня не стало известно.
– Ну хорошо, он считает себя гуру, а как на самом деле? Он действительно хороший режиссер?
– Да, Богомолов действительно хороший режиссер, – пожав плечами, усмехнулся Григорий. – Но хороших много, а гениальных – единицы, так вот он – не гениальный, он такой же, как десятки других. Крепкий профессионал, но ничего выдающегося. Набрал в труппу звезд и просто актеров, засветившихся и примелькавшихся в сериалах, на них публика идет, особенно приезжие молодые девочки и женщины, жаждущие посмотреть на своих кумиров, которых постоянно видят на телеэкране. Поэтому сборы всегда хорошие, даже если пьеса неудачная и режиссура слабая. Все равно идут и смотрят, потому что актеры, пусть и не очень сильные, но узнаваемые. А стариков, которые процветали при прежнем режиссере, Богомолов не жалует. Он вообще стариков не любит, знаешь, есть такая категория людей, которая считает, что молодость – это достоинство, а старость – порок. Многие старики ушли из театра совсем, многие остались, но сидят без ролей, только за зарплатой приходят. Но, конечно, у Богомолова есть и любимчики среди старой гвардии, например Арбенина.
– Та самая? – удивилась Настя. – Я почему-то думала, что актрисы такого уровня играют, например, в Малом или в МХТ. А она, оказывается… Впрочем, я не театралка, ничего в этом не понимаю.
– Так вот, Арбенину он любит, привечает, считается с ней и дает ей играть, тем более что Евгения Федоровна в прекрасной форме и в свои годы еще запросто играет пятидесятилетних женщин, а то и помоложе. Аркадину, например, в «Чайке», Раневскую в «Вишневом саде», даже Принцессу Космонополис в «Сладкоголосой птице юности». А с некоторыми другими стариками Лев Алексеевич обходится просто бесчеловечно, даже когда у них юбилеи, не дает им играть. У них там и скандал был из-за этого.
– Скандал? Какой? – оживилась Настя.
– Завлит нашел пьесу для возрастных актеров, очень приличную, и в ней можно было занять пятерых стариков. А что сделал Богомолов? Назначил на эти роли молодых и средневозрастных актеров, пускай, дескать, публика повеселится, глядя, как молодежь играет стариков. Знаешь, это известная фишка на театре, зритель обожает, когда известный актер, к примеру, играет, переодевшись женщиной, это особый кайф, или когда молодой играет старика. Публике очень нравится, и она с удовольствием идет на такой спектакль. А когда в «Новой Москве» стало известно, что будет ставиться эта пьеса, все старики приободрились, потому что если сделать два состава, то практически все они будут заняты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14