«Если тебе нужно стекло, могу достать». Александру не ответил. «Сколько, говоришь, тебе надо?» Александру молчал. «Или не знаешь, – закричал тогда, нервничая, Вырна, – что такие большие листы не очень-то найдешь? Все теперь строят дома с окнами величиной в дверь и дверьми – в ворота!» Но Александру по-прежнему молчал. Болели руки, и он высовывал их в окно, махал, а когда видел кого-нибудь, идущего навстречу, пересаживался к противоположному окну. «Не думай, что только ты… Меня многие просят, но им я ничего не достану… Даже стеклышка для ручных часов! Потому что с ними я ни в каком ни в родстве…» Машина с выключенным мотором катилась вниз, шурша, точно быстро скользящий по земле питон.
– А летом в моей теплице – вся из стекла и железа – только сорняки выросли, и люди, понятно удивлялись: что ж это со мной случилось? – Александру вздохнул: – Вот так из-за Сыргишора попал я в сумасшедший дом…
За окном вдруг послышался топот, еще и еще… Александру вздрогнул, быстро накинул пальто и встал посреди комнаты, ожидая сигнала собаки: по ее лаю можно было определить, кто нарушил тишину – птица, другая, пробежавшая мимо собака или человек. Но собака молчала, и он вышел во двор. Когда дверь за ним закрылась, приотворилась дверь в соседнюю комнату, издав все тот же пугающий скрип, но теперь ты знал, кто там. В щели показались глаза, нос и щеки со следами наспех вытертой сажи.
– Этой его Лине, – сказала женщина, блестя глазами то ли от ненависти, то ли от радости, – выпало счастье родиться красивой. Большое счастье, но и несчастье великое. Улыбается каждому, и каждый думает, что только ему одному…
В этот момент открылась входная дверь и появился Александру, держа в руках, как свечи, две сосульки. Тяжело дыша, он глядел то на дверь, которую женщина не успела закрыть, то на тебя – испуганными, расширенными глазами, будто видел во сне, а сейчас, пробудившись, увидел и наяву.
– Слушай, Анастасия Петровна! – крикнул он, подойдя к двери в соседнюю комнату. – Не придет больше твой принц Филипп! Наверно, короновали за все его подвиги… – Он поставил длинные сосульки в черную вазу. – Жду его целую неделю, а цветы, сорванные неделю назад, вянут! – И отступил назад, чтобы на расстоянии полюбоваться двумя ледяными узловатыми ветками, которые, как он и хотел, были и букетом, и свечами. – Потеплело, солнце появилось, и снег больше не идет. Тает – вот они и падают со стрехи и пугают. – Он подошел к столу, держа в руках медный поднос, и поставил на него вазу. – Пройдем в другую комнату, там теплее. – Лед стал таять, и капли, падая на поднос, издавали, будто маленькие колокольчики, еле слышный звон. – Если до десяти не придет – слышишь ты там? – взваливай цветы на спину – и на поезд! – Он остановился и некоторое время прислушивался к перезвону капель. – Но пока у тебя еще есть время, иди на кухню и посмотри, чем можем попотчевать гостя… Леуна! – И он обернулся к тебе. – Автобус запаздывает, а может, что случилось. Кто его знает… – Но дабы не усложнять себе жизнь в первый же день нового года, добавил успокаивающе: – Наверно, запаздывает. Ведь всю ночь валил снег.

1 2 3 4 5 6 7 8 9