Внутри лежало смятое клетчатое тряпье, выцветшее, усеянное пятнами, разорванное в одном месте, а из-под него выглядывало что-то серое, оказавшееся отворотами брюк, сношенных и обтрепанных. Паула вынула вещи и положила на стол брюки и куртку, это была одежда, познавшая любую непогоду, владелец явно не снимал ее даже на ночь. Паула невольно вспомнила мужчину в поезде, которому она подавала чемодан, и представила его в этих обносках, во всяком случае, попыталась представить, ее опять обжег его холодный, отталкивающий взгляд, и она вновь почувствовала себя оскорбленной той небрежностью, с которой он принял чемодан. Она предоставила Генри исследовать вещи и отступила назад, наблюдая, как он проверяет все карманы и даже прощупывает подкладку, не зашито ли там чего, но нет, Генри ничего не обнаружил. Бросив куртку на стул, он сказал:
– Он не хотел оставлять никаких следов, но заактировать нам это, пожалуй, придется.
Пока Паула заправляла в машинку лист с типографски выполненным заголовком «Вещи, обнаруженные на территории железной дороги», Генри исчез между стеллажей, сделав вид, что хочет пойти в туалет. На самом деле он свернул в боковой проход и дошел до тайника Бусмана. Сунув руку под стопку сложенных дорожных пледов, он тут же нащупал бутылку и вытащил ее. Он сделал два глотка: короткий быстрый, как бы для разгона, а затем длинный. Вернувшись к Пауле, Генри произнес:
– Этот тип явно хотел от чего-то избавиться, и не только от старых шмоток, но еще и от самого себя, каким он был в последнее время, или от того, за кого его принимали. Думаю, ему было неуютно в собственной шкуре, и потому он распрощался с собой, со своим внешним обликом.
– Может быть, – кивнула Паула, – только вряд ли это поможет ему надолго, просто смешно думать, что новые шмотки облегчат начало новой жизни, ничего нельзя начать заново, я имею в виду в прямом смысле: что-то прилипает к человеку от прежнего, что нельзя с себя стряхнуть.
Генри с удивлением взглянул на нее и произнес:
– В самом деле? Я в этом вовсе не уверен. Бывает, с человеком что-то происходит, и, сам того не ведая, он уже начинает новую жизнь. Но я вас задерживаю своими разговорами.
– Да, это так, – сказала Паула, осмотрела чемодан и пометила содержимое как «поношенные вещи, не имеющие особой ценности». Она быстро сунула листок в свой талмуд, посмотрела на часы, убедилась, что рабочий день уже окончен, и прикрыла чехлом пишущую машинку. – К сожалению, мне нужно идти.
– Свидание?
– Как сказать. Надеюсь, фильм еще не начался.
– Интересный?
– Не знаю, но мой муж хочет, чтобы я его посмотрела. Марко дублировал актера, играющего главную роль.
– Американский фильм?
– Ирландский, – ответила Паула, – называется «Хранитель птиц», я не знаю, о чем он.
– Возьмете меня с собой?
Паула помедлила секунду, потом произнесла, уже на ходу:
– Фильм идет здесь, в вокзальном кинотеатре.
Генри купил в киоске пакетик арахиса и орешки в шоколаде; перед тем, как спуститься вниз по лестнице в маленький кинотеатр, они еще молча разглядывали фотографии на стенах с наиболее яркими и характерными кадрами из фильма: устье реки, где стоит на якоре одинокая яхта с убранными парусами, гостиница на фоне безлюдного зеленого ландшафта, смеющийся мужчина у торфяных болот, а над ним туча морских птиц, прелестная маленькая девочка с мудрым по-старчески лицом, заглядывающая через мутное стекло внутрь дома, настоящий великан в элегантном костюме яхтсмена, которому объясняют устройство двустволки, и запечатленная на многих фото надменная женщина – взирающая на море, терпящая мужские объятия, загорающая на палубе яхты.
– Я заинтригован, – сказал Генри.
В зале было почти пусто. Они сели на крайние места в последнем ряду, Генри тут же предложил спутнице орешки в шоколаде и уставился на экран, мужчина на яхте как раз бросал якорь – фильм уже начался. На воду была спущена надувная лодка, на зов одетого во все белое мужчины на палубу вышли дама и маленькая девочка, они вглядывались в безлюдную местность и в шутку затыкали уши, не в силах вынести ужасный птичий гомон.
В лодке женщина спросила:
– Ты считаешь, мы правильно сделали, что приехали сюда?
Мужчина ответил:
– Гарольд будет очень рад, он тут неделями торчит в полном одиночестве, соскучился по гостям, к тому же Карин будет интересно здесь, правда, Карин?
Девочка наблюдала за двумя птицами, пытавшимися в стремительном падении отбить друг у друга добычу, и сказала:
– Мне не нравятся эти птицы.
– Но тебе наверняка понравятся их птенцы, – заметил мужчина.
– Это голос Марко, – пояснила Паула, – он озвучивал мужчину-яхтсмена.
Хозяин гостиницы уже заметил их на реке, вот он подбросил два брикета торфа в печь и направился к двери встречать незнакомцев. Согласившись с ними, что погода вполне сносная, он высказал, однако, опасение, что она может вскоре перемениться: чересчур много крупных морских птиц искало прибежища на суше.
– Они всегда предчувствуют непогоду, – заметил Генри и наклонился к Пауле, но та, кажется, не слушала его.
Комнаты, отведенные хозяином гостям, – угловая с видом на море для родителей и небольшая комнатка «для нашей маленькой фройляйн» – не слишком понравились приехавшим, но они не стали возражать и принялись распаковывать вещи. Пока женщина стояла перед открытым шкафом, мужчина обследовал в бинокль местность и обнаружил наконец крытую камышом хижину и висевшие радом с ней две верши для ловли рыбы.
– Ты нашел его, Патрик? – поинтересовалась женщина.
– Пока только его хижину, – отозвался мужчина, – выглядит весьма идиллически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66