и, к несчастью, проиграл. И не потому, что плохо применил правила, а потому, что я применил правила позиции а). Следовало же применить правила позиции б). Дело в том, что, поскольку я не мог видеть в зеркало точную позицию, которую занимали мы с моим противником, мне оказалось невозможным определить, что тут была позиция б), и, следовательно, правильно выбрать способ контратаки.
Филиппо, который хотел спать, встал и дернул за кольцо тревоги.
– Чего изволите? – сказал начальник поезда, заглядывая в купе.
– Заставьте замолчать этого болтуна.
Начальник поезда в отчаянии развел руками.
– Мне очень жаль, – сказал он, – но у нас нет права затыкать рот болтливым пассажирам. Вот пусть он у вас что-нибудь украдет. Тогда я могу распорядиться о его аресте.
– Я скажу больше, – продолжал нахальный пассажир. – Противник даже не занял точной позиции б). Он не вытянул шею, как указано в учебнике, чтобы я мог нанести ему удар, вызывающий «прогрессирующее удушье», с захватом носка правой ноги; ведь так я скрутил бы его в три приема.
– Сколько вы хотите, чтобы замолчать? – еще раз спросил Филиппо. – Назовите вашу последнюю цену.
– Десять тысяч лир.
– Продолжайте.
– В этих проклятых книжонках, – продолжал нахальный пассажир, – указаны оборонительные позиции, которые предполагают отличное знание классического танца.
Он замолчал.
– Что касается меня, – добавил он спустя мгновение, – odi iniquitatem, dilexi justitiam, propterea quod morior in exilio .
* * *
Он обвел взглядом других пассажиров, стер кровь с царапины на щеке и собирался продолжать.
– Если вы не замолчите, – сказал Филиппо, – я вам дам пощечину.
– И что? – воскликнул нахал. – Думаете, мне станет плохо? Да я любитель острых ощущений.
Тут в глубине купе послышался зловещий скрип.
Все в удивлении оглянулись и увидели, что этот странный звук был произведен смехом элегантно одетого молодого человека, который, неожиданно подав признак жизни, снова успокоился и замолчал.
– А вы чего смеетесь? – спросил нахальный пассажир.
– Любитель острых ощущений! – воскликнул молодой человек. – Очень приятно познакомиться! Ха-ха!
И снова послышался зловещий скрип, после чего молодой человек мгновенно успокоился. Филиппо переглянулся с Солнечным Лучом.
– Я думаю, – сказал он шепотом, – что остается только вышвырнуть его в окно.
– Любитель острых ощущений! – повторил молодой человек. – Хорош, хорош. Но берегитесь!
– Чего беречься?
– Берегитесь, как бы не повторить судьбу дона Танкреди, моего будущего тестя и любителя любовных ощущений, очень волнующую историю которого я бы вам охотно поведал, если бы не надо было сходить на следующей станции.
– А не могли бы вы сойти через одну остановку? – предложил нахальный пассажир. – Вы бы нам сделали настоящий подарок.
– Нельзя, синьор. На следующей станции у меня пересадка.
В словах этого загадочного господина было нечто такое, что донельзя (хорошенько посмотрите на это слово и попрощайтесь с ним: Автор употребляет его в первый и последний раз) заинтриговало других пассажиров.
– Жаль! – пробормотала Сусанна.
Молодой человек посмотрел на часы.
– Может быть, – сказал он, – я успею вкратце изложить вам эту историю.
– Вкратце так вкратце, – воскликнул любитель острых ощущений.
Все приготовились слушать, а Сусанна прижалась к мужу.
– Дон Танкреди, – начал молодой франт, – был самый красивый мужчина в мире, и самый безумный. Не находилось такого благородного дела, каким бы опасным оно ни казалось, которое бы его не привлекало, если только в нем были замешаны женщины, и если следовало защитить слабую женщину, унизить всесильную, выиграть большое сражение ради слабого пола, дон Танкреди был тут как тут.
– Молодец! – сказал любитель острых ощущений.
– Дон Танкреди, – продолжал молодой человек, – был очень несчастен: ему везло в любви. Самый большой из всех живших покоритель женских сердец – рядом с ним Джакомо Казанова и Дон Жуан просто ничтожества! Его победы исчислялись добрым десятком тысяч. Он был тем, что принято называть фатальным мужчиной: порывистым, щедрым и романтичным, врагом всякого насилия, вспыльчивым и прощающим, сильным, благородным, честным; от природы он был наделен сентиментальной душой. Женщине достаточно было увидеть его один раз, чтобы, как говорят французы, пасть к его ногам. Друг всех угнетенных женщин, он поклялся вести войну со всеми мужьями. Хитрый и глубокий знаток женской души, он всегда вел себя так, чтобы терпеть поражение, зная, что великие страсти влекут женщин не столько к сильным, сколько к слабым, к беззащитным, к тем, кто нуждается в защите и заботе. Его любовная тактика заключалась как раз в том, чтобы обратить на себя материнскую заботу женщин, а чтобы добиться этого, он становился жертвой тысяч и тысяч засад, подвергался палочным побоям, нападениям, становился мишенью для выстрелов и покушений с кинжалами. Это все обеспечивало ему любовные победы; но становилось также и причиной взаимной ревности его подруг, навлекая на него удары, пусть даже нанесенные женскими руками, но от этого не менее болезненные и разрушительные, нежели удары, получаемые от мужчин.
– Это правда! – с силой воскликнул любитель острых ощущений.
– Естественно, – продолжал Гверрандо, – все это делало его только более привлекательным в глазах женщин, умножая его победы и, вместе с победами, их болезненные последствия. Он участвовал в более чем десятке тысяч дуэлей. К несчастью, он не умел фехтовать и всегда терпел поражение. Чтобы вызывать восхищение своих женщин, он ездил верхом на лошади под их окнами. К несчастью, он не умел ездить верхом и много раз падал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73