По брусчатке и канавам,
Где открыто, где обманом,
Пробираюсь я в укромный уголок.
Надо мною тьма густая,
Звёзды сотнями считаю
И надеюсь на счастливый эпилог.
В стороне мелькали тени.
В синяках, в грязи, без денег
Я стоял и слушал – где-то вдалеке
Раздавались звуки вальса.
Туз червей в руках остался...
И пошёл я, как и вышел – налегке.

* * *

Осень, вечер, последний шанс,
Колода карт некраплёных...
– Как называется этот пасьянс?
– Вроде «Могила Наполеона».
Не играю, запал не тот,
Но к картам рука привычна.
За спиной советует идиот,
Будто его касается лично.
Шашек-то в руках не держал,
А лезет, болван, с советом...
Господи! Когда дурак и нахал —
Что же опаснее в мире этом!
Дама треф легла хорошо:
Захочешь – не сделать лучше...
Ещё бы он от меня отошел,
Так нет, советует, жизни учит.
Кольт, вот жалость, дома забыл,
Пальнуть бы вверх для острастки...
Глянул – ну рожа! Без капель зубных
Больно смотреть – людоед из сказки.
Чёрт! Вогнал советами в транс...
У нас, в джентльменском клубе,
Нельзя разложить спокойно пасьянс.
И не узнаешь, любит – не любит.

ПИСЬМА И СОНЕТЫ

ПИСЬМО ЛЕДИ ИЗ ЦВЕТОЧНОГО МАГАЗИНА

Ах, милорд, мне душно и не спится,
Я решила написать письмо.
Сердце бьётся раненою птицей,
А виною – наш проклятый смог.
Помните, накинув плащ широкий,
Прижимали Вы меня к груди.
Не надейтесь на мои упрёки,
Я до них не буду снисходить.
Вы, милорд, давали слово чести,
И за взгляд сулили миллион.
А потом уехали в Манчестер...
Что за город? Да и есть ли он?
Я хотела посмотреть на карте —
Ключ, увы, потерян от бюро...
Обещали Вы вернуться в марте,
Не могу не взяться за перо.
Ах, милорд, от жизни, беспросветной
Как ночная лондонская мгла,
Я пошла к гадалке за советом,
Но ничем она не помогла.
Первое письмо дала прочесть ей,
И от слов ужасных замер пульс:
Это произносится «Манчестер»,
А писать же надо «Ливерпуль».
Ах, милорд, Вы знаете, конечно,
Только смогом вызвана тоска,
Потому слова «целую нежно»,
Вам в моём письме не отыскать.
Я ничуть о прошлом не вздыхала,
И душа не плавилась в огне.
Жаль, давно засох букет фиалок,
Ваш букет фиалок, на окне.

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ

Не прыгнуть выше потолка…
К чему раздоры, споры, ругань?
Давай попробуем друг друга
Любить издалека.
На удалении большом
Огонь испепелить не может
Пленяет, но проблем не множит, —
Реальности лишён.
Пускай любовь звездой в окне
Для нас мерцает, – не морока,
А радость.
Если ненароком
Не приближаться к ней.

ПИСЬМО ДЕЛОВОЙ ЖЕНЩИНЫ, ДОСТИГШЕЙ ВСЕГО СВОИМИ СИЛАМИ

Слушайте, меня Вы утомили...
От забот я не в поту, а в мыле,
Каждая минута на счету.
Из-за Ваших гнусных провокаций
Я должна от дела отвлекаться.
Что Вы там писали про мечту?
Про шалаш и про воздушный замок,
Как меня считали дивной самой,
И что Ваше сердце горячо.
А нельзя ли поспокойней, прозой?
Вы же в полуметре от психоза!
Господи! Но я-то тут при чём?
Просите и требуете встречи.
Ну какой ещё «свободный вечер»,
Что мы с Вами можем обсуждать?
Я предельно ясно объяснила:
Не люблю бездельников унылых.
И пленять таких? Была нужда...
Но в одном Вы, безусловно, правы,
Я могу смотреть на вещи здраво,
А не только колкости бросать.
У жены двоюродного брата
Есть знакомый – видный психиатр,
Он творит с больными чудеса.
Телефон и адрес прилагаю.
У него симпозиум в Огайо,
Возвратится через пару дней.
Ну а я, устав от сантиментов,
Уезжаю завтра в Сакраменто.
До июля не пишите мне.

ПИСЬМО ЖЕНЩИНЫ, НАПИСАННОЕ ЕЮ НАКАНУНЕ ДВА ДЦАТИСЕМИЛЕТИЯ

Катюне Морозовой
Уже я в возрасте таком,
Когда подводятся итоги.
А это, право, нелегко.
Во всяком случае, для многих.
Пока не нужен пистолет —
Ещё не вечер за окном.
Но, может, через пару лет
Я поразмыслю и о нём.
Пора подумать о душе
(Ещё без лишних мерехлюндий).
Не так наивна и уже
Не безоглядно верю людям.
Тоскливых дней унылый ряд
Не разредит приход гостей.
Мне о любви не говорят.
Ну разве только про постель.
Я избегаю кутерьмы,
Не трачу понапрасну силы,
И от сумы и от тюрьмы
Не зарекаюсь до могилы.
И не берусь предугадать
Судьбу в событии простом.
Вот что наделали года...
А что наделают потом?

ПИСЬМО ИЗ ДЕРЕВНИ

Хорошо июльским днём на свежем сене
Наблюдать за дымкой в воздухе нагретом.
Не любила я великих потрясений,
Но меня никто не спрашивал об этом.
Вспоминаю, как холёною рукою
Теребила я браслеты на запястье,
Кто же знал, что нет ни воли, ни покоя,
Кто же знал, что так недолго длится счастье.
Я вяжу крючком салфетки на досуге,
Никого, конечно, первая не трону,
Но лежат на сеновале две базуки,
К ним снаряды, три обреза и патроны.
Как меняет нас безжалостное время, —
Сожаленье тихим трепетом охватит.
Словно пенки от вишнёвого варенья,
Облака плывут по небу на закате.
Просвисти, щегол, что счастье повторится,
Не лишай меня надежды, не лишай же…
Ну а если б я была императрицей,
То в народе прозывалась бы Тишайшей.

ПИСЬМО ПОДРУГЕ ЮНОСТИ

Т. П .
Дождь со снегом, принесённые циклоном,
Перепады атмосферного давленья —
И во мне, к сентиментальности не склонной,
Пробуждают о несбывшемся томленье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13