А теперь единственное ее желание – порвать с ним навсегда. Когда он подъехал, она не стала ждать, пока он откроет ей дверцу, а немедленно влезла в машину сама. Он бросил на нее быстрый косой взгляд.
– Ты очень хороша во гневе!
«Болтовня», – подумала Катрин, но вслух сказала:
– Хорошо, что ты хоть понял, в каком я настроении.
Жан-Поль включил скорость, и машина тронулась.
– Между прочим, – произнес он, – твоя мать – женщина, достойная уважения. Она могла бы мне импонировать.
– Моя мать ничего общего с нами не имеет, – резко ответила она.
– Ну, почему же? Ты ведь мне рассказывала, сколько страданий принес ей ее собственный развод.
– Никаких страданий не было. Ты, видно, плохо меня слушал. Она была вне себя из-за неверности моего отца. А на развод она подала сама.
– Не сердись, ma ch?rie, но, по-моему, все это сводится к одному: у нее аллергия на разводы.
– У меня тоже.
– У тебя? Но это же абсурд! Ты меня любила, хотя я не был свободен. Как же ты можешь меня отталкивать, если я стремлюсь освободиться?
Катрин потеряла уверенность.
– Ну, если бы можно было покончить с браком одним взмахом руки…
– Такого не бывает. Не те законы, да и человеческий характер восстает против этого.
– Тебе вовсе не нужно было мне рассказывать о планах развода.
– Значит, ты требуешь, чтобы у меня были секреты от тебя, моей единственной любимой?
У нее чуть не сорвалось с языка: «Только не надо выражаться столь напыщенно». Но она промолчала, не желая обижать его напрасно.
– Ты не сказал мне правды, – напомнила Катрин, – ты мне все это представлял один раз так, другой раз этак, а потом как-то еще.
– Я попал в сложное положение, и ты бы могла проявить понимание.
– Мне жаль, Жан-Поль, но именно этого я сделать не в состоянии. Я никогда не могла понять, в чем, собственно, состоят твои брачные отношения. Но, впрочем, для меня это было, так сказать, скрытой стороной твоей жизни, и я о ней не думала. Ведь она меня не касалась.
– Очень умная позиция.
– Да, не правда ли? – спросила Катрин с нескрываемой иронией. – Этой позиции я обязана парой чудесных часов или дней, а если их сложить, то, может быть, и недель. Но если ныне дело дойдет до твоего развода – неважно, по каким причинам, – то тут уж все меняется. Тут уж я не могу притворяться слепой, немой и глухой. – Вдруг у нее мелькнула догадка: – Или идея с разводом уже опять pass?? Вы помирились?
Он горько рассмеялся.
– Как же ты права, ch?rie! Помирились и поссорились, поссорились и помирились. Я живу в аду. Если ты представляешь себе дело так, что Эльза…
Она прервала его:
– Об этом я ничего не желаю знать. Избавь меня от твоих излияний.
– Но мне нужен человек, который…
Она опять не дала ему договорить до конца.
– Обратись к своей матери, отцу, другу! Я, во всяком случае, не тот человек и быть им не хочу.
– Но ты клялась, что любишь меня.
– И действительно любила. Тогда ты еще не сталкивал меня в пропасть твоей брачной жизни. А вовлекать себя в твою битву за развод я не позволю.
– Боишься, что тебя это травмирует? Она чуть подумала.
– Да, и это тоже.
– А что еще?
– Тут дело в том, – неохотно признала она, – что у меня нет к тебе доверия, а если какое-то и есть, то явно недостаточное. Я опасаюсь, что если узнаю все подробности твоей семейной жизни, то могу встать полностью на сторону твоей жены.
– Неужели ты способна на это?
– Боюсь, что да.
– Mais pourqoui? Почему? Почему?
– Потому, что ты очень ненадежен. Взять хотя бы твои экстренные приглашения на свидания, твои отказы от условленных встреч – тоже внезапные, твои обманы. Мне это особенно большого ущерба не наносило, ведь наши отношения были для меня своего рода игрой, чудесной, увлекательной игрой на фоне серых будней. Но если ты и в семейной жизни вел себя аналогично – а другое вряд ли возможно, – то мне сердечно жаль твою жену.
– Она – каналья.
– Об этом не мне судить, я ведь ее не знаю. Но если она действительно такова, то я могу предположить, что это – результат брака с тобой.
Он нажал на тормоз с такой силой, что следовавшая сзади машина едва не налетела на них. Молодой человек, сидевший за рулем, объехал их и, поглядев на Жан-Поля, покрутил пальцем у виска.
– Прости, – произнесла Катрин, – я не хотела тебя уязвить.
– В каждом твоем слове я слышу твою мать.
– Это вовсе не так, – возразила Катрин, но уверенности в ее тоне не было. Может быть, она действительно повторяла лишь то, что вбила ей в голову мать? – Я нахожу все происходящее очень скверным, – едва слышно проговорила она.
– А я-то надеялся, что ты в эти ужасные дни будешь мне поддержкой.
– Мне жаль, если я тебя разочаровала, – вяло заметила она.
Они миновали центр города и ехали теперь по улице Эльберфельдерштрассе в сторону городского лесопарка.
– Во всяком случае, – сказала она, – я считаю бессмысленным дискутировать сейчас по поводу твоей семейной жизни. Ты ведь почти ничего мне о ней не рассказывал. У меня создалось впечатление, что твоя жена удивительно великодушна и рассудительна. Я думаю, она знает про твои измены или, по крайней мере, догадывается о них. В такую картину никак не вписывается предположение, что по этой причине она вдруг начала настаивать на разводе.
– У нее есть любовник.
– Кто именно? Видишь, ты не знаешь. Если бы у нее действительно кто-то был, она бы к тебе не вернулась. А ведь на самом деле-то вернулась, правда?
– Да. Она не развелась. Но и со мной не осталась.
– Вон там впереди, около бассейна, – сказала Катрин, показывая направление, – там большая автостоянка. Можешь припарковаться.
Жан-Поль поставил машину, и они быстро пошли в рощу, уже дышавшую весной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74