Это еще одна причина для переезда в Гамбург.
– Я, собственно, имела в виду издать книгу. Или это слишком дерзкое желание?
– Вовсе нет. Но если вы предоставите нашему журналу предварительный набросок, то гораздо легче будет найти издателя.
Катрин казалось, что щеки ее разрумянились, хотя это было ей несвойственно. Кожа ее всегда была одинаково светлого, ровного тона. Но внутренне она пылала. Катрин понимала, что впервые говорит с человеком, который принимает ее всерьез.
Официант подал ромштекс с перцем и пожелал приятного аппетита.
Катрин, нарезав мясо на своей тарелке, убедилась, что внутри оно еще розовое.
– На вид приготовлено хорошо, – заметила она, положив кусочек в рот. – Да и вкус великолепный.
Клаазен последовал ее примеру.
– Вы правы. Я даже и не предполагал, что вы – гурман.
– А я не гурман. Я просто люблю нормально поесть.
– Верится с трудом.
Она не хотела ему рассказывать о периодических болях в желудке, потому заметила:
– Просто я не полнею ни от какой пищи.
– Завидное свойство.
– Так считают многие. Но сама я предпочла бы хоть чуть-чуть поправиться. Впрочем, это ведь не так уж и важно.
– Да, если все остальное в порядке.
Катрин охотно спросила бы, что он хотел сказать этим таинственно звучащим замечанием, но подавила в себе это желание. Ей было непривычно разговаривать о своей персоне, она искала более нейтральную тему, но в голову ничего не приходило.
– Есть одна проблема, в решении которой мне обязательно нужна ваша помощь, госпожа Лессинг, – произнес он.
– Да? – спросила Катрин очень сдержанно, почти недоверчиво.
Шеф улыбнулся примирительно.
– В этом нет ничего сугубо личного. – Она почувствовала, что он видит ее насквозь, и ощутила себя не в своей тарелке. – Речь идет о Рождестве, точнее о Рождественском сочельнике. Ведь каждый человек с нетерпением ожидает этого праздника или, во всяком случае, радуется ему. А в жизни часто случается так, что Рождество вместо мира и согласия приносит в дом раздоры и катастрофы. Мне очень хочется помочь нашим читательницам научиться избегать стрессов, ненужных конфликтов, разочарований и тому подобных неприятностей. Об этом кое-что уже написано, но я не видел ничего такого, что показалось бы мне действительно убедительным. И теперь я хотел бы услышать от вас, а еще лучше прочитать, что вы думаете по этому поводу.
– Ничего я не думаю, – сказала она, совершенно сбитая с толку.
– Я бы охотно сказал вам сейчас: «Подумайте об этом не спеша, на досуге». Но не могу, время поджимает.
– Мне безумно жаль, господин Клаазен, но Рождественские праздники для меня совершенно чуждая тема.
– А как вы обычно их отмечаете?
– Мы украшаем елочку, поем песенки, читаем стихи, которые помним наизусть, а моя дочь всегда вносит свою лепту, декламируя то, что успела выучить в школе. Лепешки мы, конечно, печем заранее. Видите, ни о стрессах, ни о спорах не может быть и речи. – Немного помолчав, она добавила: – Может быть, это потому, что у нас в семье нет мужчин.
– А как проходило торжество, когда вы были ребенком? То есть в родительском доме.
– Великолепно. Счастливое время. Никаких признаков напряженности в воздухе не витало.
– Но ведь ваши родители потом развелись, не так ли? Катрин стало досадно, что он знает о ней так много.
Но, понимая, что для резкого ответа нет причин, заставила себя быть искренной.
– Да, но этот удар был совершенно неожиданным. Вероятно, мама была столь непримирима потому, что до этого считала свой брак счастливым и гармоничным. В их жизни не было ни ссор, ни сцен ревности. Конечно, я не могу присягнуть, что знаю всю правду, но мама всегда рисовала именно такую картину.
– Значит, известие о том, что у мужа есть другая женщина, было для нее, как гром среди ясного неба?
– Мой отец вообще отрицает такую связь. Он говорит, что все дело заключалось в каком-то легкомысленном эпизоде. Но я, конечно, не знаю, можно ли этому верить. Однако для мамы это был буквально конец света.
– А как проходили праздники Рождества после этого?
– После этого для мамы и для меня наступили худые времена. Мы переехали к маминым родителям. Старики не понимали ее решения. Они считали, что она поступила необдуманно. Мама и бабушка начали воевать из-за первенства на кухне и в других хозяйских делах. Дед ощущал нарушение привычного покоя. Так что радостного Рождества ожидать, конечно, не приходилось.
– Бедная маленькая Катрин, – произнес он с неожиданной мягкостью.
– Да я вовсе не искала вашего сочувствия, – отклонила она его попытку сближения. – Все это такое далекое прошлое…
– Я знаю, что сами вы не принимаете все это близко к сердцу. И все же тема меня интересует. Как вы отмечали Рождество в вашем собственном браке? С мужем и ребенком?
Катрин помедлила с ответом. Она не хотела говорить ему, что никогда не вела собственного домашнего хозяйства (она и сама осознала это полностью только теперь), что они с Петером в роли супружеской пары отметили всего одно Рождество в квартире ее матери, да и то было омрачено болезнью Петера.
– Для недавно поженившейся пары, – заметила Катрин, – подобные вещи вообще не составляют никаких проблем. Мы были счастливы, чего же еще? – Произнося эту вопиющую ложь, она, однако, не смела поднять глаза на собеседника и разглядывала пустую тарелку. – Мой муж умер, – с усилием выдавила она, – когда Даниэла была еще крошкой. – Она заставила себя улыбнуться. – Ну вот, вы сами видите, что я совсем не эксперт по рождественским праздникам.
Официант убрал тарелки.
– Хотите что-нибудь на десерт?
– Нет-нет, спасибо, – быстро сказала Катрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74