На канале вовсю шла работа по внедрению кабельной сети, и, хотя она касалась в первую очередь технических служб, «творцам» тоже приходилось несколько изменять и сетку вещания, и объемы передач. Поэтому Пат не удалось увидеться с Эммилу, с которой ей хотелось поделиться, разумеется, не тем, что с ней произошло фактически, а своими новыми мыслями и ощущениями. Пат опять, уже который раз в жизни, заново открыла свое тело, и это открытие неизбежно направило ее сознание в новое русло.Много лет назад с Мэтью она впервые узнала, что у нее есть тело, которое может радоваться само и давать радость другому телу. И тогда все ее мысли были направлены на это. Мир, где такое было возможно, казался светлым и радостным. Но внезапно то ее тело раздавил тяжкий груз беременности, и, еще не созревшее, оно страдало, заставляя разум отвергать этот груз. Мир стал несправедлив и зол.Стив показал ей, что тело – это тончайший инструмент, из которого можно извлекать удивительные мелодии, просто обладая хорошей техникой секса, и тогда она поняла, что все вокруг подвластно умению и рассудку. Тогда же она стала получать подлинное удовольствие от своей работы.Брикси, воплощение самой жизни, распахнула в нем глубинную нежность, сладкую истому, относящуюся не к любимому человеку, а просто к самому телу – к его красоте и гармонии. И мир заиграл для нее всем многоцветьем своих живых и ярких красок.И вот теперь Наоэ. Человек, доказавший ей, что существует власть тела. Власть, имея которую, совершенно чужой, едва ли не незнакомый мужчина становится владыкой и тираном, чуть ли не богом. Но если такую власть может иметь мужчина, то почему она недоступна женщине? Пат провела рукой от плеч до бедер, словно проверяя, существует ли еще реально ее бедное тело. Может быть, оно навеки осталось в длинных пальцах хирурга из Токио?За этим занятием и застал ее Стив, зашедший, чтобы вместе ехать домой.– Проверяешь, какая ты стала? – печально усмехнулся он. – Честное слово, неделю назад ты была соблазнительней.Пат предпочла бы сегодня приехать домой одна, и не столько потому, что присутствие мужа было ей сейчас в тягость, а потому, что она хотела без свидетелей получить свое интервью, которое должно было прибыть из Японии каким-то таинственным способом. Но никакого посыльного или просто конверта она не дождалась. Пат нервничала, бродя по дому с незажженной сигаретой.– Успокойся, – сказал или, вернее, попросил Стив, которому больно было смотреть на нее – своим видом она напоминала ему о происшедшем. – Хочешь, я помогу тебе с интервью?– Нет, – вскинулась Пат, – я все еще неважно себя чувствую. – Она лгала хладнокровно. После первого обмана лгать стало гораздо проще. И, уйдя в спальню, она вдруг не то с облегчением, не то с сожалением подумала, что уж Стиву-то никогда не придет в голову явиться с ласками к только что перенесшей аборт жене.Всю ночь она прислушивалась к шорохам пустой квартиры, радуясь, что миссис Кроули уехала к родственникам в Буффало, и все еще надеясь на появление пакета. Только под утро она заснула душным, давящим сном и не слышала, как вообще не ложившийся Стив, решив на рассвете пройтись по пустынным улицам, обнаружил около двери снежно-белый ломкий конверт, присланный явно не по почте. На конверте странным изысканным почерком была тушью выведена не девичья фамилия Пат, под которой она работала, а его собственная. И Стив взял этот конверт.Пат неоткуда было узнать, что молодой лейтенант, с военной почтой привезший пакет от доктора Наоэ, попал на потсвиллском аэродроме в грандиозную попойку, устроенную капитаном Метаном по случаю рождения второго сына, и, с трудом протрезвев, оказался в Трентоне только под утро.Стив долго держал конверт, белизна которого почему-то напомнила ему больницу, в далеко вытянутой вперед руке. Умом он понимал, что теперь, после того, как Пат обманула его в главном, у нее может быть еще тысяча всевозможных обманов и что ему в общем-то, наплевать на них… Но что-то было такое в этом странном почерке, что заставило Стива положить конверт в карман. Уже не возвращаясь домой, он поехал на студию.До полудня Стив мотался по телецентру, проверяя переоборудованные под сети кабельного вещания аппаратные и встречаясь с представителями других каналов – сегодня в пятнадцать часов он должен был выступить по впервые открывшемуся в Трентоне «кабелю» с небольшой тронной речью. Но он никак не мог сесть и набросать эту речь, ибо конверт, предназначенный Пат, жег ему карман.Наконец, улучив несколько свободных минут, Стив запер изнутри дверь кабинета и положил конверт перед собой. Но перед тем, как разорвать плотную шелковистую оболочку, он все-таки позвонил домой. К телефону никто не подошел – Пат, измученная бессонной ночью, до сих пор, по-видимому, спала.И Стив вскрыл конверт. На него пахнуло терпким, неевропейским, будоражащим запахом, и на стол выскользнуло два листка настоящей рисовой бумаги, один побольше, другой – совсем крошечный. Стив подумал и взял тот, что побольше.Написанное безукоризненным почерком и языком, но явно не англичанином и не американцем, перед ним было интервью с Дзюнко Ямагути. Стив бегло прочитал его и застыл, пораженный и формой и содержанием, но более всего – удивительным проникновением в суть творчества этой великолепной певицы. Такое проникновение – Стив понял это сразу – не могло быть доступно европейской женщине, какой Пат была с ног до головы. «Странно, – подумал Стив, – что она вообще не сказала ни слова о концерте. Да и была ли она там? И если не там, то где?»И он взял второй листок, пахнущий более резко, словно он был специально чем-то пропитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84