Уставив стол соевыми запасами, она принялась за дело. Через четверть часа она уже катила в спальню столик с ароматным соевым творогом тофу, а еще там были пирамидки тарталеток из сухого печенья, приправленного всевозможными соевыми пастами, и пара соевых котлет, просто ненавидимых ею в детстве. Уже в спальне ей пришло в голову приправить их чем-нибудь острым. Она вернулась в кухню и, встав на цыпочки, отыскала на верхней полке баночку чатни. Когда шайбочки котлет запахли манго и перцем, Арабелла окончательно проснулась и спохватилась – кофе, забытый на кухне, видимо, совсем уже остыл.
«Ну и пусть! Поработаю хорошо – приготовлю себе кофейный коктейль…» – Держа в одной руке хрустящую тарталетку, другой она уже включала компьютер, захваченная предвкушением счастливого наслаждения, которое дарила ей ее работа.
«Алина несколько раз встряхнула в дуршлаге и принялась укладывать в вазу янтарный виноград, кое-где украшая его тяжелые россыпи желтыми абрикосами и лиловыми сливами.
– Когда знакомишься с новым человеком, – сказала она, – и он еще не знает твоего имени, кажется, что стоит назваться иначе – и можно все изменить… В себе и в своей судьбе… Вы никогда не пробовали?
– Нет, не приходилось, – отозвался он.
– Так попробуйте сейчас – не говорите мне своего настоящего имени, назовитесь как-нибудь иначе…
– Зовите меня Нарциссом, – предложил он. – Я и есть Нарцисс: только тем и занимаюсь, что любуюсь своим отражением, изучаю себя и вынуждаю других заниматься тем же…
Алина закончила составлять натюрморт и понесла его к столу. Слушая незнакомца, она остановилась напротив него, держа вазу с фруктами в руках, и солнце разбросало по ее белому платью теплые тени.
Залюбовавшись ею, он не сразу ответил. И когда она наклонилась вперед, ставя вазу на стол, он осторожно взял ее за руку чуть выше запястья и, глядя ей прямо в глаза, вновь заговорил:
– Я пишу книги… Не знаю, почему их читают… Мне кажется, что я сам не осилил бы и страницы такого чтения. Если я когда-нибудь угожу в ад – лучшего наказания не сыскать: пусть черти без остановки читают мне мои книги! Я вам завидую, Алина, вы не читали их никогда.
– Да, вы угадали, я вообще мало читаю – только книги о цветах. Знаете, всякие садовые премудрости…
Не отнимая руки, она присела с ним рядом, и он с трудом удержался, чтобы не пересадить ее к себе на колени. А в следующее мгновение он увидел ее большие глаза у своего лица и услышал шепот:
– А так я поступаю с нарциссами… Я глажу губами их золотистые хоботки… и касаюсь кончиком языка их сладкой сердцевинки.
Алина поймала его губы своими, а потом языком приоткрыла их, заставив его задохнуться. Через некоторое время, поймав его выдох, она коснулась его языка своим.
– И цветок сам начинает тянуться ко мне, и тогда я снимаю одежду и разрешаю ему смотреть на меня…
Он увидел ее маленькую круглую грудь, а потом Алина скинула туфли и сама легко забралась ему на колени.
Но только он успел потянуться руками к ее соблазнам, как она вскочила. Еще через несколько секунд она уже сидела по другую сторону стола.
А он смотрел на нее, угадывая под одеждой то, что только что промелькнуло перед его глазами…
Вдруг он поднялся и вышел. А когда вернулся назад, с мокрыми от росы отворотами светлых брюк, с букетом ярких махровых нарциссов в руках, столовая была пуста.
На столе все было готово для завтрака».
Глава 8
Арабелла позвонила Эммелине на следующее утро. Всю ночь ей снилось такое, что теперь она, забыв обо всем на свете, хотела единственного – поскорее вновь встретиться с подругой.
И та, отложив дела, приехала к ней по пути на выставку.
Это было похоже на безумие. Куда девалась вчерашняя размеренность их движений и неторопливое приближение удовольствия! Их тела бились друг о друга, пытаясь высечь искры наслаждения, потом катались по широкой кровати, на которой им вскоре стало тесно – и тогда они спустились на ковер и, упираясь о пол руками, выгибались навстречу друг другу, как изголодавшиеся без любви кошки.
Все закончилось в ванной, куда они вбежали одновременно. Арабелла, смеясь, пустила воду и улеглась в ванну, а Эммелина принялась посыпать ее крупной разноцветной солью, от которой вода стала опаловой. Потом Эммелина присоединилась к Арабелле, и они резвились под водой, словно танцующие рыбы.
Но и потом им не хотелось расставаться… Было решено, что Арабелла, тщательно загримировавшись, отправится с Эммелиной на торжественный фуршет, устраиваемый организаторами выставки в честь ее победителей.
– Я рада, что ты пойдешь со мной, но не понимаю, к чему такая таинственность…
Эммелина подавала Арабелле шиньоны и парики, с любопытством наблюдая за ее преображениями.
Арабелла остановилась на светлом парике, имитирующем стрижку «под итонца», и с трудом спрятала под ним свои густые волосы.
Она не знала, что сказать Эммелине, но та и не торопила ее… Наконец Арабелла придумала:
– Знаешь, там, наверное, будет один мой приятель, и я не хотела бы, чтобы он… Было время, когда мы избегали встречаться. И сейчас я не хочу, чтобы он видел нас вместе.
Если бы Арабелла знала, к чему приведет эта ложь, она, наверное, просто рассказала бы Эммелине о том, что пишет романы и за последние несколько месяцев устала от внимания журналистов и публики; что сейчас она, по мнению многих, вообще отдыхает в Фолмуте, и только поэтому ей не звонят многочисленные поклонники, которые всеми правдами и неправдами узнают номер ее телефона.
Популярность обрушилась на нее так стремительно… И Арабелла, обрадованная незнанием Эммелины, боялась, что кто-нибудь из знакомых, которые могли оказаться на фуршете, узнает и рассекретит ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73