– Очень красивая девочка, – подытожил Колька. – Но Снегурочка.
Они рассмеялись, пожали друг другу руки и разошлись. Потом Валерка вспоминал этот разговор, осознавая, что именно тогда они и сдружились по-настоящему, по-мужски. Из-за Ольги.
Спектакль прошел с успехом. Играли на одном дыхании. Зал рукоплескал. Старенькая учительница истории утирала кружевным платочком слезы. И Валерка, глядя на нее, думал отстраненно: «Ей Снегурочку жалко или просто от переизбытка чувств под воздействием искусства?»
Как только занавес закрылся, юные артисты бросились выражать свой восторг. Валерка оказался рядом с Купавой-Эльвирой, и та, завизжав, повисла у него на шее, впившись страстным поцелуем в губы. Стоявшие рядом взвыли, захлопали, заулюлюкали. Немировский растерялся – отталкивать девушку не хотелось, но и целоваться с ней он не собирался. Однако выбора ему не оставили, поцелуй состоялся. Освободившись от горячих объятий одноклассницы, он поискал глазами Ольгу. Ее не было среди ликующих артистов. Убедившись, что Эльвира уже расцеловывает Потанина, Валерка, воспользовавшись суматохой, спустился со сцены и вышел в коридор. Здесь было тихо, шум и гвалт остался позади. Почему-то он знал куда идти. Возле запасной лестницы была маленькая комната, называемая «газетной». Вся заваленная старыми декорациями, она иногда служила местом уединений для тех, кто искал одиночества.
Тихо приоткрыв дверь, Валерка услышал приглушенные рыдания. В комнатке было сумеречно: с улицы падал свет фонаря. За единственным столом, заваленным бумагами, сидела Ольга и, уронив голову на скрещенные руки, безутешно плакала. Валерка знал, что где-то слева на стене есть выключатель, но зажечь свет показалось ему неуместным. Он тихо прошел к столу, досадуя на скрипящие половицы, и остановился. Присев на корточки перед девушкой, спросил:
– Оля, что случилось? Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Новый взрыв плача, еще более безутешный, раздался в ответ. Сквозь слезы он расслышал какое-то слово.
– Что? Что ты сказала?
– Уходи-и, – с трудом сумела она произнести, захлебываясь слезами.
Он дотронулся до ее стиснутых пальцев, белевших в темноте.
– Тебе плохо, я хочу только помочь.
Она сбросила его руку:
– Уходи! Видеть тебя не хочу!
– Но почему?! Что я сделал?!
– Ты целовался с ней. При всех, на сцене. Тебе все равно, кто рядом с тобой. Ты обыкновенный бабник и предатель. Все вокруг меня врут – и ты, и отец…
Она разрыдалась с новой силой. Валерка растерялся. Он не ожидал такой бури эмоций.
– Оля, успокойся. Эльвира сама набросилась с поцелуями. Это просто так. Это ничего не значит. Я не собирался с ней целоваться. И потом, когда я пошел искать тебя, она уже обнимала кого-то другого. Не плачь, пожалуйста. Я бы очень хотел, чтобы рядом была только ты. Мне больше никто не нужен. Но ты… ты не подпускаешь к себе…
Он гладил ее по голове, словно маленькую, а она, слушая его, кажется, успокаивалась. Вскоре в темноте комнаты были слышны лишь слабые всхлипывания. Валерка молчал, его запас слов истощился. Он не был готов к столь бурным эмоциям и теперь, чувствуя себя виноватым, не знал, что можно еще сказать, чтобы исправить свою невольную вину.
– Принеси мне, пожалуйста, одежду из гардероба. Там еще пакет с обувью. Я пойду домой, мне нужно. Я подожду внизу возле запасного выхода. – Она говорила охрипшим, низким, каким-то пустым голосом.
Валерка засуетился, помог ей подняться. Они в темноте спустились по запасной лестнице, он держал ее под локоть, идя чуть-чуть впереди. Где-то рядом шумела праздничная толпа: началась новогодняя дискотека, от которой, как и от самого праздника, традиционно ждут чуда.
Когда он был уже в гардеробе, неохотно оставив девушку одну, в актовом зале раздался громогласный призыв: «Дедушка Мороз! Дедушка Мороз!» Старшеклассники, впадая в детство, охотно дурачились. В школе набирал обороты долгожданный праздник. Валерка принес куртки. Ольга удивленно подняла на него заплаканные глаза:
– Зачем ты взял свои вещи? Я вполне могу дойти сама. Еще не поздно.
Он сосредоточенно завязывал шнурки ботинок.
– Расхотелось идти на дискотеку. Мне тоже нужно домой, так что нам по пути.
Они молча прошли мимо вахтерши, которая сонно встрепенулась…
– Чего это вы? Все сюда, а вы отсюда…
Это была вредная бабка, разговаривать с ней совсем не хотелось.
Валерка буркнул: «До свидания» и, открыв дверь, пропустил девушку вперед.
Ветер, который так досаждал днем, бросая в лица прохожих колючую крупу, стих, и теперь воздух, казалось, дрожал в зимней прозрачности и тишине. Черное небо искрило звездами.
– Осторожно, скользко!
Он успел подхватить Ольгу под руку и больше уже не отпускал.
Она молчала, иногда судорожно вздыхая. Проходя под редкими фонарями, Валерка всматривался в ее лицо. Его поразили потухшие, словно вылинявшие глаза.
– У тебя что-то еще случилось? Ты ведь расстроилась не только из-за Эльвиры…
Ольга остановилась, выдернула свою руку и поднесла к лицу. По щеке катилась одинокая слеза.
– Пожалуйста, не плачь! – испугался он.
– Не буду, – пообещала она неуверенно, вытирая слезинку. – У меня столько всего случилось за эти два дня, что не знаю, с чего начать.
– Моя бабушка в таких случаях говорит – начинай с конца. Ну это, как клубок, – заволновался он отчего-то, – берешь за кончик ниточки и начинаешь разматывать.
– У тебя есть бабушка?! – Голосок Ольги ожил, глаза заблестели.
Валерка удивился:
– Целых две. Одна живет в Ярославле, мамина мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11