я жду ребенка.
Его бледные глаза смотрели на меня оттуда, и ненавистная мне улыбка появилась на лице.
– Ребенка?
– Да.
Он секунду стоял молча, затем протянул:
– Почему вы думаете, что меня это не интересует? "Потому что вас не интересует ничего, кроме вас самого", – хотелось мне крикнуть, но я не сказала этого, и, прежде чем смогла придумать менее раздражительный ответ, он снова заговорил, поворачивая ручку двери:
– Наоборот, мне очень даже интересно. Разозленная его монотонным голосом, я саркастически усмехнулась:
– Трудно в это поверить.
Он открыл дверь, но продолжал стоять на пороге, глядя на меня через плечо.
– Но мне действительно интересно, – повторил он, – очень интересно узнать, мой это ребенок или – Руа.
Глава XIX
Наверное, более робкую женщину ужаснул бы такой намек Сент-Клера (несомненно, угрожающий), но меня он не испугал. Он только укрепил мою решимость вырваться оттуда, где этот человек мог как-то повлиять на меня и на жизнь, которую я решила построить, и я тут же стала думать, как можно было бы добиться согласия Стивена Перселла на заключение сделки о ссуде. Поразмыслив, я решила, что мой план, который поможет обезопасить будущее мое и моего ребенка, ускорится, если вместо моей поездки в Саванну Стивен Перселл сам приедет в Семь Очагов. Здесь он сам увидит результаты моего труда и управления делами. Я отправила в Саванну соответствующее письмо, приглашая его в гости в Семь Очагов в любое удобное для него время; и тут же получила ответ, в котором он сообщил, что прибудет в четверг.
Перед его приездом в Семи Очагах закипела работа, итак как, решив показать ему плантацию в самом лучшем виде, я заставила Марго и Вина немедленно навести в доме блеск от подвала до чердака, Сея и Боя – приводить в порядок сад и дорожки, и, пока Тиб чистила серебро и мебель, я успевала всюду.
Наконец дом был готов к приезду Стивена Перселла. Панталоны и курточка Руперта выстираны и наглажены! Марго наряжена в свежее льняное платье! Старая Мадам выбита от пыли и вычищена, чтобы как можно больше походить на гранд-даму, которую она из себя строила! И вот наступил четверг, и Вин с утра отправился на свежевыкрашенной лодке в Дэриен, встречать гостя.
Теплым апрельским днем, струящим свежесть с чистейшего неба, Стивен Перселл, внушительный в своих ослепительно белых манжетах и галстуке, ступил на пристань Семи Очагов, и я, наблюдавшая за каналом из западных окон, вышла его встречать. Извинившись за отсутствие Сент-Клера (я сказала, что его вызвали по делам в Саванну, но на самом деле он специально убрался еще накануне вечером, чтобы не встречаться с "этим старым чудаком Перселлом"), я провела его в дом.
Когда, пообедав, мы сели в дрожки, которые подогнал к дому Шем, и отправились объезжать плантацию, я была в приподнятом настроении. Никогда еще здесь не было так красиво. Темные ветви деревьев были покрыты нежнейшим налетом пробивающихся зеленых листочков, повсюду благоухал жасмин, заросли дикой сливы расцвели и снежными сугробами светились на фоне зеленого кустарника, а ароматы цветущего лавра и мирта были перемешены свежим ветерком, который доносился с реки, где осторожно колыхалась болотная гладь, переливаясь из красно-коричневого в зеленый цвет.
Я знала, что с того момента, как Стивен Перселл ступил на эту землю, ничто не ускользнуло от его глаз – будь то подстриженные садовые кусты или сверкающий чистотой дом. И глядя на все это его глазами, сравнивая сегодняшние Семь Очагов с теми, что я увидела в первый раз, я с каким-то испуганным удивлением поняла, как много сделано – как женщина, долго трудившаяся над платьем, когда наконец примеряет сшитый ею наряд и подходит к зеркалу, бывает поражена своим удачным творением.
Но Стивен Перселл воздержался от комментариев. Дрожки отвезли нас и на овощное поле, и я видела, как он окинул взглядом виноградную лозу, обещающую щедрый урожай. Затем мы отправились на хлопковое поле, и хотя тут мне тоже было чем гордиться, от него я не услышала ни слова; и только когда мы подъехали к рисовым затонам и, сойдя с двуколки, стояли на влажном берегу и смотрели на громадное поле, покрытое тысячами зеленых побегов, он повернулся и сказал мне: "Вы хорошо потрудились, миссис Ле Гранд". И при этих словах я покраснела от удовольствия, как школьница.
Потом я показывала ему в своей конторке счета и расходные книги, объясняя, на что и когда был истрачен каждый цент. И хотя поначалу он ничего не говорил, я поняла, что он одобрил результаты моего управления, когда медленно произнес: "Бережливость и труд могут творить чудеса, не так ли, миссис Ле Гранд? Как много плантаций вокруг лежат и превращаются снова в болота, а их владельцы погружаются в нищету и отчаяние…" – Он печально покачал головой: – "Посмотрели бы они на Семь Очагов".
Но только после прекрасного ужина, приготовленного Маум Люси и состоящего из жареных куропаток под яблочным соусом, я заговорила с ним о том, ради чего пригласила. Предварительно я проследила, чтобы сцена была подготовлена – Руперт уложен спать, Старая Мадам отвезена в свою комнату, а одна из бутылок Сент-Клера с золотым горлышком стояла перед Стивеном Перселлом на столике. Затем, усевшись напротив него в гостиной, где через распахнутые окна доносилось пение лягушек и приглушенный жалобный крик козодоя, я изложила ему свое дело.
– Вы понимаете, миссис Ле Гранд, на какой риск идете, одалживая эти деньги – э-э – своему мужу? – сказал он после долгого раздумья.
– То есть?
– Он не вернет их, – сказал он резко и презрительно. – Сент-Клер Ле Гранд ни разу в жизни не оплатил долг честно, только деньгами своей жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96