Пусть смотрит, мне нечего скрывать.
- А коль веришь, - говорит он наконец, - так чего вы с Асагом меня
вяжете? Чего без дела томите? Эдак я напрочь взбешусь!
- Скоро, Сибл, - говорю я ему. - Теперь уже скоро. Будет лето - будет
война.

Длинный весенний день, заполненный до отказа. Утро начато по
протоколу, а теперь я позволю себе зигзаг. Завтра аудиенция у локиха,
визит к Эслану, а вечером небольшой прием. Отборная компания: шпионы,
дипломаты и вельможи. Цвет Каса. Послезавтра Совет Старейшин и разбор
торговых споров. И так на много дней вперед - конечно, не считая главного.
Сегодня - для души. Я начал с нового - с ковровой мастерской. Она еще
моя. Мне некогда возиться с мастерскими. Я просто начинаю, налаживаю дело
- и продаю, но оставляю за собой пай и получаю часть дохода. Пока что мне
невыгодно их расширять - предметы роскоши должны быть в дефиците. А вот
когда у нас наладится с железом, и я займусь ружейным производством -
тогда придется все держать в руках.
Приятный час. Ну, с первой партией, конечно, все не так. Фактура
ничего, но краски! но рисунок! Художника сменю, а вот красильщиков
придется поискать. В продажу это я, конечно, не пущу. Раздарим в Касе.
Я обходил почти весь Малый Квайр. Почувствовал, послушал, посмотрел -
и мне немного легче. Мой город в городе. Чудовищная смесь укладов, языков
и технологий. Ребенок странноват, но интересно, во что он вырастет. И то
же ощущенье: невозвратно. Уж очень хорошо они легли - проростки новых
технологий и укладов - в рисунок старых цеховых структур. Еще бы
три-четыре года, и это будет жить и без меня. А любопытно все же, что
важней: вот эти мелочи или все то, что мы с Баруфом сделали для Квайра?

- Баруф, - тихонько спрашиваю я. Да, я один. Я у себя. Немного
отдохну, потом спущусь. - Баруф, ты знаешь, что меня тревожит? Что мы с
тобой ускорили прогресс. Ты двинул Квайр на новую ступеньку, а я такого
насажал в Бассоте...
- Не будь ханжой, Тилам! Прогресс не есть абсолютное зло. Или ты
считаешь, что дикость - благо?
- Зло - это соединение дикости с техническим прогрессом. Я боюсь, что
они будут еще совсем дикарями, когда изобретут пушки и бомбы.
- Понимаю! Ты исходишь из того, что Олгон - страна всеобщего счастья.
Его ведь никто не подталкивал и не мешал четыреста лет искоренять свою
дикость.
- Неужели ты не понимаешь...
- Почему же? Если новый мир окажется не лучше Олгона - что же,
отрицательный результат - это тоже результат. Это значит только, что
всякая цивилизация обречена на гибель.
- Нет, - говорю я ему. - Это значит, что мы напрасно убили миллиарды
людей - не только наших современников, но их родителей, дедов и прадедов.
- Ты стал злоупотреблять ораторскими приемами. Тем более, что это
неточно. Люди все равно родятся - не эти, так другие.
- Но другие. Ты забываешь, что это будущее уже было и настоящим, и
прошлым. Эти люди _б_ы_л_и_, Баруф!
И опять, как при жизни, он отмахивается от проблемы, для него это не
проблема, ее просто не существует.
- Не все ли равно - не жить или умереть? Чепуха, Тилам! Лучше
подумай: не рано ли ты начинаешь блокаду Квайра?
И тут вдруг открылась дверь и вошла Суил. Обычно она не заходит ко
мне в кабинет, оберегая мое уединение, а тут вошла по-хозяйски,
осмотрелась и вдруг говорит с досадой:
- А! Оба здесь!
- Ты о чем, Суил?
- Об Огиле, о ком еще? А то я не чую, когда он заявляется!
Я тупо гляжу на нее, не зная, что ей сказать. Это даже не мистика,
потому что Баруфа нет. Я ношу Баруфа в себе, как вину, как память, как
долг, но это только вина, только память и только долг.
Зря я так на нее смотрю. Выцветает в сумерки теплый вечерний свет,
ложится тенями на ее лицо, и это уже совсем другое лицо, и это уже совсем
другая Суил.
Красивая сильная женщина, уверенная в себе. Она была очень милой, моя
Суил, а эта, оказывается, красива. Она была добродушна и откровенна, моя
Суил, а эта женщина замкнута и горда. И когда она садится напротив меня, я
уже не верю, что это моя жена, самый мой близкий, единственный мой родной
человек.
- Ушел, - говорит Суил. - Ну и ладно! Давно нам пора потолковать,
Тилар.
- О чем, птичка?
Наверное, это прозвучало не так, потому что в ее лице промелькнула
тревога. Тень на лице и быстрый пытливый взгляд, и теперь я вижу, что это
моя Суил. Другая Суил - но моя.
- Тилар, - сказала она, - ты не перебивай, ладно? Я давно хотела, да
все не могла. То тебя нет, а то здесь - а все равно тебя нет.
- Тяжело со мной, птичка?
- А я легкой жизни не ждала! Не зря молвлено: за неровню идти, что
крыльцо к землянке строить. И самому неладно, и людей насмешишь. Нет,
Тилар, не тяжко мне с тобой. Обидно мне.
Молчу. Вот и до обид дошло.
- Ну хорошо, Суил. Я видел тебя такою, какой хотел видеть, и любил
такую, какую видел. А что теперь?
- Не знаю, - тихо сказала она. - Я-то тебя люблю, какой есть. Два
года молчу, - сказала она. - Еще как дядь Огила убили, думаю: хватит.
Нельзя ему совсем одному. Побоялась - а ну, как разлюбишь? И теперь боюсь.
- Но сказала?
- Да! - ответила она гордо. - Сказала! Потому, дело-то тебе милей,
чем я, а без меня тебе не управиться. Нынче-то обе твои силы вровень
стоят, без моей, без третьей, силы тебе не шагнуть.
- Разве?
Она улыбнулась нежно и лукаво:
- Ой, Тилар! А то я не знаю, про что вы в своем сарае толкуете! С
одного-то разу да твоих дуболомов своротить? Пяток призадумается, а прочих
пихать да пихать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105