Видите же: достаточно было
нелепых слухов, чтобы люди предместий от нас отшатнулись. А уж тогда,
после бунта...
- Неладное говоришь! - заметил Салар с угрозой.
- А разве это неправда, наставник? Пока я с вами не встретился, я о
вас ничего не знал. А я ведь не на печи лежал, а с разведкой работал, обо
всем прочем не Огил мне - а я ему говорил. Кто нам поверит, кто за нами
пойдет, если никто о нас правды не знает? Только сплетни да страшные
слухи!
- А тебе, видать, наш закон не по нраву? - спросил наставник сурово.
Странно, но в лице его не было злости. Только досада, что ненужным своим
появлением и дурацкими своими речами я порчу серьезное дело. Мне даже жаль
его стало, настолько он глух и слеп: он не слыхал моих слов, не спускал их
в себя, он только искал зацепку - что-нибудь, что позволит прикончить меня
и приняться за Асага.
- Мне другое не по нраву, наставник! Братья, да что это у нас
делается? Беда пришла, завтра нас, может, уже всех прикончат, а вы тут чем
заняты? Меня судите? А что я за птица такая, чтобы самое спешное время на
меня тратить? Ну, было время, чем-то я мог навредить... так ведь теперь
уже ничего не могу - сам между петлей и плахой гуляю. А может, это не во
мне дело, братья? Может, это Старшие не в ладу?
- Ты б потише, Тилар, - урезонил Сибл. - Совет-то Совет, а на Старших
лучше хвост не поднимай!
- А если Совет, так я спросить могу. Брат Асаг!
- Да, - сказал он. Он давно уже не понимал ничего, глядел на меня
сурово, и знакомые грозные складки скомкали его лоб.
- Зачем вы на меня время тратите, когда беда у ворот?
- Спроси у людей, Тилар. Я тебя не звал, и судить тебя мне не за что.
- Наставник Салар!
- Коль посылает на нас господь испытание, чисты мы должны быть перед
ликом его. Да не оскорбит худая трава взор господень, когда воззрит он на
чистый сад, что взрастил в душах наших.
- А время ли полоть траву, когда кругом огонь? Неужели ты не видишь,
что скоро будет вырублен твой сад? Неужели хочешь расточить то, что дедами
посеяно, а отцами взлелеяно?
- Ты, пришлый! - глухо прогудел Тнаг, я совсем о нем позабыл, а зря:
он глядел с такой откровенной злобой, что мне стало смешно. - Тебе об этом
судить... чужак! Как смеешь...
- Смею! - дерзко ответил я. - Совет у нас! А если не смею, пусть
братья скажут. Ну?
- Говори! - крикнули сзади сразу несколько голосов. Свершилось! Я
переломил их вражду.
- Так ответь, наставник! Совету ответь.
- Не тебе с меня спрашивать. А прочим скажу: все в руке господней.
- Брат Зелор!
Он поднял на меня свои удивительные глаза; ни дружелюбия не было в
них, ни вражды - просто спокойный интерес.
- Ты все видишь и все знаешь, так скажи: сколько нам осталось жизни?
- Недель пять, может шесть, - ответил он безмятежно, и короткий,
тревожный шум оборвался испуганной тишиной. Кажется, только сейчас до
многих дошло, как плохо дело, и это у Салара серьезный прокол.
- Что нам делать, брат Зелор?
- Не знаю, - сказал он спокойно. - Я - только глаза и уши Братства.
Спроси у головы.
- Брат Асаг?
- Драться, - ответил он. Он уже все понял.
- Брат Сибл?
Усмехнулся и ответил присловьем:
- Господь поможет, если сможет, а ты смоги - да себе помоги.
- Богохульствуешь, Сибл! - грозно сказал Салар.
- Неужто? А я-то думал: сколь о хлебе ни молись, а пока не заработал
- в брюхе пусто.
- Хитришь, Сибл! - прогудел казначей. - А бог хитрых не любит! Не
видать таким царствия небесного!
Сибл усмехнулся.
- А я и в земном не затужу, коль вы с наставником не поторопите.
Я оглянулся - и еле сдержал улыбку. Растерянность и испуг были на
этих твердых лицах; бессилие сильных людей, на глазах у которых рушится
опора их бытия. Раздор Старших. Свара небожителей. И еще на глазах у
Совета!
И я постарался подбавить жару.
- Так что же это у нас выходит, братья? Голова да руки драться зовут,
глаза поглядят, чем дело кончится, а душа с карманом и вовсе велят тихо
сидеть? Похоже, ребята, мы на согорцев работаем - веревки вскоре
вздорожают!
Кто-то фыркнул; негромко засмеялся другой, третий; смех волною
прокатился по подземелью, выгнал эхо из углов. Они смеялись! Я стоял и
смотрел на них во все глаза, не в силах что-то понять.
Только что они глядели на нас, словно перед ними могила разверзлась,
и мертвецы пригласили их в гости. Только что они не могли ничего сказать,
лишь переглядывались со страхом.
А теперь они все хохотали над моей немудреной шуткой, и я понял
наконец, как я в них ошибся. Нет, они не были безмолвными куклами, эти
крепкие, битые жизнью мужики, не тупая покорность заставляла их
помалкивать - всего лишь привычка почитать Старших, а может, и тайный
страх перед ними - что греха таить: в Братстве ничья жизнь не дорога.
Я поглядел на них, а Асаг уже все понял, усмехнулся и сказал
дружелюбно:
- Походит на то, брат Тилар. Только ведь у Братства и уши с головой,
и душа с руками. На то Братству и Совет, чтоб одно с другим повязать. Ну,
что молчите, братья? Иль, окромя Тилара, никто и говорить не умеет?
Поднялся еще один незнакомый, седой с иссеченным морщинами лицом, и
сказал молодым голосом:
- А нам-то что говорить? Это вы Старшие, скажите, как беду отвести.
- Не знаю, брат Гарал, - ответил Асаг серьезно. - Тут всем заодно
думать надо. И делать заодно: чтоб руки голову слушали, а душа поперек не
вставала.
- У него спросите, - кивнув на меня, зло прогудел Тнаг. - Он-то,
небось, все знает!
- Знаю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105