Охрану поставил - и все.
- На улицах дерутся?
- Не. Народ доносчиков Симаговых ловит. Страшно было, сказывают?
- Да. Бывало, по десять человек казнили. Ты Ваору помнишь?
- А то!
- Ее тоже. Уже давно.
- Жаль бабу! Грешница была, да ей-то господь простит.
- Ты меня долго искал?
- А чего искать? Что я, тебя не знаю? Пошел, где горячей, да и в
Саданских воротах надоумили. Ты это ладно смекнул - город закрыть.
Гонец-то тоже от тебя?
Я не ответил и он усмехнулся. Вздремни пока. Постерегу.

Утром ворота занял отряд горожан, и мы - уцелевшие - разбрелись по
домам.
Страшен был город, но - спасибо усталости! - все скользило поверху,
не задевая душу. Эргис привел меня в самый центр к двухэтажному дому.
Здесь трупы уже убрали, только кровь на снегу да обгорелая дверь
выдавали недавнюю драку. Часовые узнали Эргиса, и нас пропустили.
Дрались в доме: кровавые пятна и копоть, обломки мебели по углам.
Полно народу, но никакой суматохи - все чем-то заняты, каждый знает, что
ему делать, все движется, как отлаженная машина, и это значит, что Баруф
где-то здесь.
Мы поднялись наверх, Эргис открыл дверь без стука, и я увидел Баруфа.
Он стоял у окна и не обернулся, когда мы вошли.

- Огил, - сказал я тихо. Почему-то мне стало страшно.
- Тилам?!
Он оказался рядом - глаза в глаза, - и в его глазах была простая
ясная радость.
- Наконец! Я тебя третий день ищу! Где же ты был?
- В Ирагской башне, - ответил Эргис. - Он ворота держал. Так я пошел,
что ли?
И мы остались одни.
Баруф не изменился. Подтянут, чист, зеркально выбрит. А я оборван,
грязен, закопчен, с трехдневною щетиною на лице. Неравное начало
разговора.
- А ты изменился.
- Похорошел?
- Нет, пожалуй. - Он улыбнулся, и я с облегчением понял: все хорошо.
Я не переменился к нему.
- Суил у тебя?
Он кивнул.
- Все в порядке?
- С ней - да. А ты?
- Жив.
- Это не ответ, Тилам.
- Другого пока не будет. Сначала я приведу себя в порядок.
- И только?
- Увидим. Я еще не решил, что тебе скажу.

...Я спал, просыпался и засыпал опять; даже во сне я чувствовал, что
я сплю, и нежился, наслаждался этим, как в детстве, когда болезнь
избавляла меня от занятий, и можно было укрыться во сне от беспросветности
школы и беспросветности дома, от всей этой беспросветной тоски, именуемой
жизнью. А потом я вдруг понял, что надо проснуться. Луна, как прожектор,
светила в окно, и в ногах постели сидел Баруф, неподвижный и черный в
молочном свете.
- Уже вечер? - спросил я лениво.
- Ночь.
- Чего не спишь?
- Боюсь ложиться, - он смущенно, как-то растерянно улыбнулся. - Такое
вот дурацкое чувство: только усну - и сразу... Одиннадцать лет, Тилам!
Понимаешь? Одиннадцать лет! Никак не могу поверить, что это уже...
Я не стал отвечать. Любое слово его спугнет. Пусть сохранит эту
минуту.
- Смешное маленькое счастье, - сказал он тихо. - Вот эта единственная
минута. Завтра останется только дело. Завтра, послезавтра... и до конца.
Ладно, Тилам, и на это уже нет времени. Ты решил, что мне скажешь?
- А что тебе сказала Суил?
- Все, что знала.
- Немного.
- По-моему, достаточно.
- Достаточно для чего?
- Не надо, Тилам, - попросил он. - Я слишком устал для обычных игр.
- Ладно, - сказал я и сел с ним рядом. - Спрашивай. На что смогу -
отвечу.
- Мне это не очень нравится, Тилам.
- Мне тоже. Просто есть игры, в которые с тобой лучше не играть.
- Если я тебя обидел...
- Нет. Но играть мной ты уже не будешь. Смирись с этим.
- Попробую, - сказал он с улыбкой. - Значит, ты вступил в Братство?
- Да.
- По большому или малому обряду?
- По большому.
- Зачем?
- Ненужный вопрос. Это ты знаешь от Суил. Пошли дальше.
- Что они потребовали за помощь?
- Меня.
- Они тебя _у_ж_е_ оценили?
- Ну, если я смог вызвать тебя из Бассота...
- Тилам, - тихо и грустно сказал Баруф, - ты хоть понимаешь, во что
ты влез?
- Гораздо лучше, чем ты. Ладно, обойдемся без причитаний. Мне дали
отсрочку. Могу работать с тобой целый год.
- А потом?
- Так далеко я не загадываю. У тебя еще есть вопросы?
- Есть, но ты на них не ответишь.
- Тогда спрошу я. Что тебе сказала Суил?
- А что тебе интересует?
- Баруф, - я невольно отвел глаза. Гораздо удобней глядеть в окно на
глупую добрую рожу луны. - Я люблю Суил. Она согласна быть моей женой.
- И вдовой тоже? - теперь мы смотрим друг другу в глаза, и он
договаривает все: - Мы с тобой - эфемеры, поденки. Таким, как мы,
безнравственно заводить семью.
Я опустил глаза и молчу, и Баруф не торопит меня.
- Ладно, - говорю я ему. - Давай о деле. Как город?
- Город наш. Утром взяли дворец. Должен порадовать: наш добрый локих
оказался мне огромную услугу - струсил и принял яд.
- Да уж! Самоубийство - это церковное проклятие и всеобщее
презрение...
- Наследников нет, значит, придется временно взять власть, пока не
изберут нового государя. Ну, это, конечно, не к спеху.
- А Тисулара?
- Был растерзан народом. Больно ж ему было прогуливаться с Симагом!
- Ладно проделано!
- Спасибо. Какое-то время у нас есть. Калары пока открыто не
выступят, иначе я подниму крестьян.
- Они в это поверили?
- Да. И поэтому сейчас у нас одна задача - мир с Лагаром.
- Это не одна задача, а две. Сначала наша армия.
- Да. И это тоже больше некому делать.
- Ну, спасибо! Тогда подбери посольство покрепче, чтобы смогли начать
переговоры и без меня.
- Сомневаешься в успехе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105