- Да весной я уже в Квайре буду!
- Выберитесь сначала из-под Гардра, доблестный тавел! Что-то второй
месяц, как ни мы, ни вы отсюда ни на шаг!
- А ты, парень, нахал, - сказал он совсем не сердито. - Да я за такие
речи...
- Правда боятся только трусы, а в вашей смелости я уверен. Не ваша
вина, что у вас шесть тысяч против тринадцати, и не наша, что Квайрской
армией командуют тупицы. Вы дважды били нас под Гардром, но мы не уйдем
отсюда. Преимущество квайрской конницы бесспорно, и Гардрские равнины -
единственное место, где можно его использовать. Биралы еще не были в бою,
и вам предстоит встретится с досом Угаларом.
- Что-то ты больно уверен! Иль Угалар тебе сам сказал?
- Да.
- Да ты что? Никак с Угаларом видался?
- Три дня назад, доблестный тавел.
- Ну, парень! Знать, ворожит тебе кто! Иль, может, еще голова про
запас?
Увы, славный тавел! Просто у всякого своя война. Вы деретесь за
Лагар, мы - за Квайр. А на войне, как на войне.
- Вот чего умеет Калат, так это людей выбирать! Ладно, еще потолкуем.
Отужинать со мной не изволишь ли?
- Сочту за честь, славный тавел!
Рослый телохранитель споро накрыл на стол и подал посудину с теплой
водой. Вслед за Тубаром я обмакнул в нее пальцы и вытер их грязноватой
салфеткой. Заметил его ожидающий взгляд и прочел застольную молитву.
Да, я и это умею. Можно сказать, судьба готовила меня к этой роли. В
первый раз я без горечи подумал о школе святого Гоэда, об этих проклятых,
потерянных годах.
Я был лучший ученик и худший воспитанник, истинное проклятие для
отцов-наставников. Страшно вспомнить, какие дикие штуки я выкидывал -
просто так, от тоски. Сколько раз вместо ужина я стоял у стола и читал
молитву. Повторял ее десять, двадцать, тридцать раз, давясь голодной
слюной и злыми слезами; злобно и радостно представлял, как я подожгу эту
тюрьму, и как они будут кричать и метаться в огне, и презирал себя за эти
мечты.
А потом я научился отключаться. Я решил задачи, брал в уме интегралы,
я прятался и чистый и ясный мир математики, где не было места ни жующим
ртам, ни елейным лицам, ни этим жалким покорным словам, что бездумно
бормочут губы. Жаль, что я не умею ничего забывать!
Мы чинно поужинали - и снова остались вдвоем. Тубар, подобревший
после крепкого лота, вдруг спросил:
- А ты из каких Бэрсаров будешь?
- Не сочтите за дерзость, доблестный тавел, но я не хочу вам врать.
Я не хотел его рассердить, но не мог рисковать. Тубар хорошо знает
Балг, впрочем и все заморские земли до самого Гора. Но он не рассердился.
Усмехнулся, будто и не ждал другого ответа:
- Заладил, как ученая этла: "доблестный" да "доблестный". Моей
доблести и без величаний не убудет. Раз я попросту, так и ты язык не
ломай!
- Как вам угодно, биил Тубар.
- И то лучше. Ладно, раз про себя не хочешь, скажи про Калата.
- А что вы хотите услышать?
Мы долго глядели друг другу в глаза, и он опять усмехнулся:
- Значит, не сдается?
- Не сумеет даже, если сам захочет. Но устал, конечно. Очень трудно
нас удерживать - в Квайре уже голод по селам. Осень была мокрая, хлеба
полегли.
- И в Лагаре полегли.
- Да, и вам тяжело. Урожай плохой, приграничные области разграблены,
пираты опять зашевелились...
Тубар вскинул голову; опять холодными и зоркими стали его глаза.
- А это к чему?
- Был разговор в Квайре... в одном купеческом доме. Знакомый купец...
только вернулся из Тардана. Сын его в прошлом году попался пиратам, вот он
и ездил выкупать. У некого Асата... может, знаете?
- А как же!
- Он был у Асата раза три - все не могли сторговаться. Однажды застал
там кеватского посланника. А в гавани как раз снаряжали двадцать кораблей,
четыре принадлежат Асату.
- Чуют сволочи, что мне не до них! А кеватца к чему приплел?
- Обычная история. Если бы побеждал Квайр, на нас бы спустили
бассотских олоров. Лагар берет верх - давай тарданских пиратов. А когда мы
обескровим друг друга в этой дурацкой войне, Кеват нас одолеет.
- А кто ему мешает сразу напасть? Войска хватит.
- Не мне учить вас, биил Тубар, - сказал я, сражаясь с зевотой. - Что
толку в численности, если кеватцы дерутся до первого поражения?
- Это ты прав. Какие из рабов воины? А вот, не больно ли ты много
знаешь, в лесу сидючи, а?
- В такое время из лесу видней. К нам ведь отовсюду идут... даже из
Кевата. Ремесленники. Поддались на обещания, ушли - а вышло, что сменили
землянку на погреб: были вольными, стали рабами. Везде плохо, биил Тубар.
- Но, это ты по молодости! Сколько уж так было на моем веку: до того,
вроде, худо, прямо руки опускаются. А время прошло - глядишь, опять люди
по-доброму живут.
- Но вы-то рук никогда не опускали?
Он добродушно засмеялся.
- Вроде нет. Моим-то рукам работы всегда в достатке. То, вишь, пираты
одолеют, а то и соседей пора пугнуть, чтоб не зарились. Вы вот нынче
полезли. Некогда и старость потешить. А что про войну говоришь... может, я
бы и послушал, коли б ваши не под Гардром стояли. Покуда хоть один чужой
на лагарской земле, я мира не запрошу.
- А если вам предложат мир?
- Кто?
- Мы.
- Вон оно что! Выходит, не зря про весну обмолвился?
- Не зря.
- Бунт? - с отвращением спросил Тубар. - Не думал, что Калат до
такого дойдет!
- Значит, лучше пусть один дурак губит две страны?
- Тише ты, черт! Чтоб я таких слов про ставленника господня не
слыхал!
- Ставленник господень? - процедил я сквозь зубы. - Первым в славной
династии Киохов был разбойник, глава шайки, которая орудовала на Большом
торговом пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105