возле лавок орали зазывалы;
повозки с громом и руганью прокладывали путь, почему-то не оставляли за
собой трупов.
Еле вырвались из толпы, свернули в узенький переулок. И снова улица -
ее я узнал. Улица святого Гоэда, а вот и храм: угрюмой серой громадой он
возносился выше башен дворца. Был он новехонький; блестели гладкие стены,
сияли крохотные стекла в узеньких окнах, пылал над входом золоченый
солнечный диск.
Однажды, еще до того, как меня отдали в школу святого Гоэда, мы
пришли сюда с матерью. В то время она со своей обычною страстностью
ударилась в веру и жаждала проповедовать и приобщать. Я, шестилетний
мальчишка, уставился прямо на диск, и она громким шепотом стала мне
объяснять:
- Как солнце одно, так и бог один. Солнце - око божие, чти его,
сынок.
- Я, конечно, тут же спросил:
- Мам, а бог - одноглазый?
Кажется, мы пришли. Дом был двухэтажный, темно-серый, и Суил
оглянулась прежде, чем постучать. Мы стояли и ждали, пока кто-то топтался
за дверью и пытался за дверью и пытался нас разглядеть сквозь узкую щель.
Наконец, дверь чуть-чуть приоткрылась.
- Чего надо? - спросил нас угрюмый старик.
- Нам бы господину купеческого старшину, сказала Суил.
- Станут биил Таласар с деревенщиной разговаривать!
- Коль так, передай господину, - Суил вытащила откуда-то крохотную
записку и отдала слуге. Тот только глянул - и спесь как рукою сняло.
- Сразу что не сказали, почтенные? Пожалуйте в дом, бог вам воздаст!
Я сразу узнал хозяина дома. Худощавый, легкий в движениях, немолодой
человек - но бликом пролетела по губам улыбка, вспыхнули и замерцали
глаза, и я понял: отец Равата.
- Счастлив видеть вас, досточтимые господа! Бог воздаст вам за
доброту!
- И вас пусть минуют лихие дни, - степенно сказала Суил. Очень
сдержанная и деловитая она была, словно оставила сама себя за порогом и
мгновенно стала кем-то другим.
- Вести идут так долго, - грустно сказал хозяин. - А благополучен ли
он ныне?
- Да, - спокойно сказала Суил, - и путник мой то вам подтвердит, он
видел сына вашего совсем недавно.
- Это правда, биил?..
- Бэрсар, - сказал я необдуманно и пожалел - отец мой весьма гордился
двадцатью поколениями нашего рода.
- Я знаю Бэрсаров, - задумчиво ответил отец Равата, - но...
Ну вот, надо врать.
- Меня вы знать не могли. Еще прадед мой покинул Квайр, чтобы
поискать счастье на чужбине. - Вы хотели меня о чем-то спросить?
И тут он накинулся на меня с вопросами о Равате. Это был жестокий
допрос, лишь убедившись, что я исчерпан до дна, он оставил меня в покое.
- Умоляю о прощении, биил Бэрсар! С той поры, как мор унес всех
любимых мной - жизнь моя в Равате. Надеюсь... друг его в добром здравии?
- Да, вполне.
- Господин купеческий старшина, - быстро сказала Суил, - нашего друга
интересуют новости.
- Понимаю, - ответил он задумчиво. - Присядьте, господа, прошу вас.
Думаю, дитя мое, - он поглядел на Суила, - вам не стоит уносить с собой
письмо?
Она кивнула.
Тогда запоминайте. Вчера я получил письмо от гона Сибла Эрафа,
секретаря главнокомандующего. - Таласар достал из потайного кармана
бумажную трубку, развернул и, дальнозорко отставил руку, заскользил по
письму глазами. - Так... Мгм... Мгм... Вот. "Спешу уведомить вас, мой
добрый друг, что и я, и все, о ком вы печетесь, находимся в добром
здравии. Думаю, вы уже извещены о первых победах наших доблестных войск. С
быстротой воистину чудесной трехдневным приступом взят Карур, твердыня
доселе почитавшаяся несокрушимой. В сем славном деле превыше всех
отличился отряд биралов неустрашимого доса Угалара, самолично
руководившего штурмом. Смею сказать, немного осталось в Квайре мужей столь
доблестных, ибо не доблести вознаграждаются в наши печальные дни.
К великому прискорбию столь великолепный в столице кор Алнаб в лесах
лагарских вдруг утратил свои воинские дарования. Первые победы он отметил
многодневным празднеством, в коем вынудил участвовать почти всех офицеров.
В то время, как они предавались веселию, армия, лишенная руководства и
испытавшая нужду в самом насущном, занялась грабежом и насилием, доводя
жителей окрестных селений до отчаяния и побуждая их к сопротивлению. Когда
же кору Алнабу было угодно вспомнит о деле, оказалось, что лагарцы успели
изрыть и испортить Большой Торговый путь, сделав его непроходимым для
повозок и конницы. Остальное довершили дожди, и наступление, столь
блистательное начатое, захлебнулось. Увы, лагарцы не потеряли времени,
дарованного им кором Алнабом! Лазутчики доносят, что в столице их уже
собрано двенадцатитысячное войско под командованием прославленного на суше
и на море тавела Тубара. В нашем же лагере, как ни прискорбно, нет
единомыслия. Кор Алнаб отверг план досов Крира и Угалара, намеривавшихся с
полками тарсов и биралов совершить тайный поход через леса в срединные
области Лагара. Предлогом послужило опасение потерять в сем отчаянном
предприятии цвет квайрской конницы, истинною причиною, каковую кор Алнаб
был вынужден отклонить, благоразумный же дос Крир отправил гонца к
государю.
Следствием сего был визит в ставку личного секретаря Их Величества
гона Балса, имевшего весьма долгую беседу с командующим, за коей
последовал приказ о немедленном наступлении. Как вы понимаете, мой друг,
приказ сей весьма опоздал. Побуждаемые к тому беспрестанно чинимыми
обидами, обитатели окрестных селений с семьями и скарбом бежали в леса,
где сбиваются в шайки, чинящие немалый ущерб нашим войскам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105