И правильно делала, скажу я тебе. Если увидишь Марию, передай ей привет от нас с мамой. Это Франко виноват, что жизнь у них не сложилась. Мама тоже так считает.
Они пили густую сладкую «марсалу», изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Важные дела они уже успели обсудить и, похоже, пришли к обоюдному согласию.
Поутру Сью вылетела в Филадельфию, где ее ждал Берни.
На этот раз она по нему соскучилась – они не виделись полтора месяца.
ТОММИ, БРАТ ЛИЗЗИ
Томми с матерью жили в африканском квартале, который местные жители называли «осиным гнездом». Вероятно потому, что здесь водилось много кусачих ос.
Квартирка была небольшая, но у Томми была своя комната – он оборудовал чердак, который хозяин сдавал ему за десять долларов в месяц. (Чердак никому не был нужен, разве что крысам, которых в «осином гнезде» тоже водилось несметное количество.)
Комната, а вернее коробка, размером десять футов на двенадцать принадлежала только ему. Томми обшил потолок и стены дощечками от ящиков, покрыл темным лаком, провел электричество, повесил над узким, застланным старым пледом матрацем большую карту, на которой маняще синели моря и океаны. Сердце Томми рвалось на простор, однако здравый смысл подсказывал, что полы драить лучше на суше и в тепле. К тому же Томми был довольно ленивым малым, а боцманы всех без исключения судов, как он справедливо подозревал, больше всего не любят лентяев.
Томми почти случайно влез в карман девчонки, его ровесницы, – он оттопыривался от бумажных денег, а Томми очень хотелось пива и сигарет. Он тут же попался, и его на три месяца спровадили в тюрьму для подростков, хотя в кармане у девчонки оказалось всего-навсего семь долларов. Мать его ни разу не проведала, чему он был даже рад, поскольку стыдился ее. Он вышел из «Акапулько» – так прозвали это заведение его обитатели – отъевшийся на казенной картошке и кроличьем мясе и, разумеется, направился к себе домой.
Мать была в стельку пьяная, холодильник пуст и даже отключен. Томми нашел на подоконнике кусок черствой булки и две дольки чеснока. Это был его обед.
Но худшее ждало впереди.
Чердак залило водой и он стал совершенно непригоден для жилья. Когда Томми просунул голову в узкий люк, открывающийся из коридора, на него пахнуло гнилью и крысиным дерьмом. На полу валялись обрывки размокшей карты, матрац покрылся сизой плесенью.
В ту ночь он спал на пляже.
Утром Томми пошел искать работу, но все места были заняты такими же подростками, как и он. Хозяин какой-то пиццерии, сжалившись, дал Томми большой кусок горячей пиццы. Это заменило ему завтрак, обед и ужин. Он снова провел ночь на пляже. Наутро вспомнил, что Зелда Крэмптон, инспектор полиции, несколько раз беседовавшая с ним на темы жизни и морали, дала ему свой телефон и просила сообщить, как идут его дела.
Он инстинктивно не любил полицейских, но в желудке урчало, сосало и покалывало. Томми знал с детства, как обмануть телефон-автомат – этому искусству обучила еще мать. Он набрал номер. Ответил мужчина. У Томми дрогнула рука с трубкой, но он совладал со своим страхом и, пытаясь говорить «взрослым» голосом, попросил позвать мисс Крэмптон. Она мгновенно ответила. Через полчаса Томми уже сидел на переднем сиденье ее видавшей виды «тойоты» и уплетал сандвич с ветчиной, огурцом и этой гадостью под названием «майонез», которую он в конце концов собрал салфеткой и выкинул в окно.
– Поедем ко мне, – предложила Зелда. – Матери нужен помощник в саду. Она чокнулась на своих цветах и баклажанах. Знаешь, что такое лопата и грабли?
– В принципе да, – ответил Томми, ни на секунду не переставая жевать. – Но я ими сроду не пользовался.
– Научишься. Это легче, чем шнырять по карманам. Прости. – Она повернула к нему свое широкоскулое лицо и примиряюще коснулась рукава его ковбойки. – Без обиды, ладно?
Томми кивнул. Собственно говоря, он ничуть не обиделся.
Зелда жила с родителями в небольшом домике на западной окраине Нью-Орлеана. Домик снаружи и внутри был похож на игрушечный – цветные стекляшки, циновки, пестрые коврики, разукрашенные маски по стенам. Миссис и мистер Крэмптон сидели на крытом балкончике, выходившем на мощенный цветной мозаичной плиткой patio, и пили чай из больших керамических пиал. Мистер Крэмптон был пожилым мулатом крепкого телосложения с седой копной курчавых волос. Его жена – совсем еще не старая, хрупкая, небольшого роста женщина с волосами черного цвета, отливающего синевой стали, который присущ индейцам племени билокси. Она встала, когда Зелда с Томми вошли на балкон.
– Мои предки, – представила Зелда, – добрые и очень старомодные. Па ленив, как все мулаты, ма напоминает мне челнок швейной машины старой конструкции. Ма, это Томми. Он будет вскапывать грядки, стричь траву и кусты, ну, и вообще поддерживать в саду порядок. Но для начала принеси ему побольше мяса.
Садик был небольшой, но очень уютный, с фонтанчиком и рыбками, беседкой, похожей на индейский вигвам, несколькими рядами грядок со всевозможной зеленью и овощами. В первый день Томми вкалывал дотемна. Он расхаживал в плавках, с удовольствием ощущая кожей влажное тепло луизианской весны. Поужинав, улегся спать в беседке – так распорядилась миссис Крэмптон, собственноручно постелившая ему постель на кровати с железными спинками, которую он принес из сарайчика и собрал под ее руководством.
За неделю Томми загорел и окреп. Вместе с миссис Крэмптон он радовался тому, что садик его трудами преобразился.
Как-то вечером, когда он снял майку и шорты и уже собирался нырнуть под сетку от москитов, в беседку вошла Зелда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121