– А о сложностях в отношениях между дочерью и отцом тоже существует научная теория?
Мэрион напряглась, но самообладания не потеряла.
– Вот что, Эллен, я чувствую, как я вам не нравлюсь… но меня к вам привела исключительно забота об отце. Вы ведете себя крайне эгоистично.
– Эгоистично?
– Конечно, хотя для вас все это в данный момент выглядит очень романтично. Но года через два у него усилится артрит, он не сможет ходить, придется обзаводиться креслом на колесиках, и тут вам встретится кто-нибудь молодой, а его вы бросите – доконав.
Эллен решительно поднялась: довольно, поговорили.
– Вот что, доктор Джекобс, выслушайте и запомните: Бен дорог мне, а это значит, что я от него не откажусь, что бы ни случилось. И нет нужды мне вам объяснять, что, если человека любишь, надо быть готовым разделить с ним любую беду.
Тут поднялась и Мэрион. Да и что ей оставалось делать, ведь Эллен ясно показала, что разговаривать им больше не о чем.
– Ну что же, – сказала она от двери, – мне ясна ваша позиция. И выбора вы мне не оставляете.
Это еще что такое? Эллен смотрела, как Мэрион шествует по коридору, и на сердце ее было неспокойно. Совершенно ясно, что она любой ценой постарается их оторвать друг от друга. Ничего из этого не получится, уж она-то Бена знает, но навредить им – такое Мэрион по силам.
Рихард откинулся в кресле, любуясь своими тщательно ухоженными пальцами хирурга. Перед ним сидели трое и, слушая их, он то и дело чувствовал, как у него непроизвольно растягиваются в усмешке губы.
Говорил Таро Хасикава.
– Доктор Вандерманн, я согласился на встречу с вами, так как на ней настаивали эти джентльмены, – кивок в сторону Рона и Милта, – однако я должен с самого начала уведомить вас, что пересадка сердца павиана для моего отца неприемлема, хотя, спешу вас уверить, решение, конечно, должны принимать вы, справедливо считаясь крупнейшим специалистом в данной области.
– Понимаю, – Рихард говорил подчеркнуто бесстрастно. – Но со своей стороны я тоже считаю нужным предупредить вас, что шансы у вашего отца крайне невелики, так как он не соответствует правилам, установленным для предоставления органов нуждающимся в операции.
– Мне об этом постоянно напоминают, – в интонациях Хасикавы сквозило легкое раздражение, – но я прихожу к выводу, что эти правила действуют не столь уж неукоснительно. Если не ошибаюсь, губернатор Пенсильвании, Кейси, получил вне всякой очереди и сердце, и печень, так?
– Не располагаю всей информацией, касающейся этого случая, – ответил Рихард, ничуть не смущаясь. – Впрочем, губернатору Кейси, во всяком случае, очень повезло, даже если правила соблюдались неукоснительно: дело в том, что отнюдь не всегда необходимые органы удается получить без проволочек. Пожалуй, такие примеры можно пересчитать по пальцам.
– Ну вот что, док, – Рон обещал Милту, что лезть ни во что не станет и, ерзая на стуле от нетерпения, до сих пор и вправду не вмешивался в разговор, но теперь его выдержка иссякла. – Вам что, никто не сообщил, что за деньгами в данном случае остановки не будет?
Рихард слегка поднял брови.
– То есть, если я вас правильно понял, имеются средства для приобретения нужного органа в одной из стран, где такая торговля не считается противозаконной, – в Индии, скажем, или в Египте? Но все равно остаются две проблемы – он поднял вверх свой длинный палец: во-первых, каким образом доставить приобретенный орган в Соединенные Штаты менее чем за пять часов или же, и это во-вторых, как доставить в страну, предоставившую орган, нашего пациента, который, очевидно, не выдержит такого путешествия. – Рихард покачал головой. – Поверьте, пересадка пациенту сердца – павиана самое разумное решение и, больше того, единственное, которое нам остается.
Хасикава все это время смотрел куда-то в сторону.
– Доктор Вандерманн, – проговорил он едва слышно, – мы не могли бы с вами побеседовать наедине?
– Разумеется, – кивнул Рихард. Милт вскочил, потянув Рона за рукав.
– Мы в коридоре, если понадобимся, мистер Хасикава.
Японец его словно не замечал.
– Что он еще надумал, прохиндей чертов? – зашептал Майкелсон, едва за ними закрылась дверь.
– Не волнуйтесь. Японцы жутко скрытные, кто же этого не знает. Но надо положиться на Вандерманна. Он все устроит, как полагается. Сидите себе и не дергайтесь. – Милт прихватил бумажную сумку, двинулся по коридору. – Если что, я в палате 307.
– Что это вы там забыли?
– Да вот… хочу кое-что передать другу, который в аварию угодил, он здесь лежит.
– Недолго только, вы мне можете понадобиться.
– Да что вы, в самом деле, просто как маленький… Деньги, только и всего, а остальное само устроится.
– Вы так думаете?
Милт широко улыбнулся: надо же, никогда не видел босса в таком состоянии.
– Да что там думать, врач-то он хороший, умный врач, значит, найдет какое-нибудь завалящее сердечко и прямо тут, в Нью-Йорке.
– Папа, я суп тебе сварила куриный, вот как мама делала, – Мэрион изо всех сил старалась говорить ласково.
– Спасибо большое, – в его голосе не чувствовалось растроганности.
– Медицина, конечно, далеко продвинулась, – попробовала пошутить она, – но с этим ни один антибиотик не сравнится. Пойду подогрею у сестер, а вот и соломка.
– Я могу ложкой.
– Ну конечно, можешь.
– И вообще, тут меня куриным бульоном каждый день пичкают.
– Как это?
– Да вот Милт недавно заходил, так принес целую кастрюлю. Сара наварила.
– Ах так… – Она была явно разочарована, но постаралась справиться с собой. – Знаешь, я так хорошо обо всем поговорила с твоим лечащим врачом, и он сказал, что тебя скоро выпишут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97