– Не смейся надо мной, Мигель. Моя цель заключается в том, чтобы сохранить традицию. А ты решил нарушить ее, чтобы участвовать в бое быков.
Патриция обратила внимание на то, что Мигель больше не улыбался.
– А вы не любите боя быков, мистер Кардига? – поинтересовалась она.
– У меня к нему сложное отношение. Он позволяет сохранить высокое и чистое искусство выездки у нас в Португалии, это, конечно, так. Но все равно – это кровавая забава.
– Отец, прошу тебя! Не будем начинать все с начала! Однако Пауло оставил реплику сына без внимания. Он в упор посмотрел на Патрицию.
– А вы как к этому относитесь?
– Я никогда не была на корриде и мне бы не хотелось там оказаться.
– Вот как! Значит, вы тоже не любите боя быков! Вот и объясните это моему сыну.
– Хватит об этом! Мигель был явно рассержен.
Но Пауло было не так-то просто сбить с мысли.
– Видите, Патриция, как он со мной разговаривает. У него нет никакого уважения к собственному отцу… Уверен, что вы к своему отцу относитесь куда лучше.
– Моего отца нет в живых, – ответила Патриция.
– Ах, выражаю вам глубочайшие соболезнования. Вы, должно быть, тоскуете по нему.
– Да, очень.
– Вы его любили.
Последняя фраза прозвучала утверждением, а не вопросом.
Патриция кивнула.
Пауло несколько смешался и отвел глаза в сторону.
– Как это печально – терять того, кого любишь, – задумчиво произнес он.
Патриция посмотрела в ту же сторону, что и он, ожидая увидеть на стене портрет его покойной супруги, – но в ужасе обнаружила, что Пауло смотрит на чучело лошадиной головы, повешенное на стену.
– О Господи, – невольно пробормотала она.
– Это Аманта, – пояснил Мигель. – Отец ее любил больше всего на свете.
– Да, вздохнул Пауло, – я любил эту лошадь. – На лице у него промелькнуло выражение подлинного счастья. – И она тоже любила меня. Я был просто не в силах расстаться с нею. Этот столик держится на ее ногах…
Патриция с изумлением увидела, как он гладит одну из лошадиных ног, на которые была водружена деревянная столешница. А он уже показывал ей темное покрывало, раскинутое на постели.
– Когда я просыпаюсь по утрам, мои ноги прикасаются к ее шкуре.
Патриция утратила дар речи.
– Разумеется, – продолжил Пауло, – на свете есть множество прекрасных женщин. Но по-настоящему любишь все равно только одну! – Он бросил взгляд на Мигеля. – Аманта была белым облаком… – Его голос опять налился силой. – Когда я сидел на ней верхом, я казался себе богом!
Патриция в душе нашла все это чересчур причудливым, но ей до сих пор не доводилось слышать, чтобы человек говорил о лошади с таким благоговением.
И вдруг лицо Пауло стало пепельно-серым, а рука скрючилась и затряслась, шаря по столу.
– Отец, – твердо сказал Мигель, – сейчас тебе нужно лечь и поспать, и пусть тебе приснится Аманта. А Патриции надо освежиться после утомительного путешествия.
– Да-да, – пробормотал Пауло.
Мигель помог ему подняться из кресла и довел до кровати.
Последнее, что бросилось в глаза Патриции уже на выходе из комнаты, – великий наездник сидел на постели, босыми ногами лаская шкуру своей возлюбленной Аманты.
СТОУН РИДЖ
– А пошел этот Коулмен! – Лаура подлила себе в стакан. Она уже изрядно накачалась. – Что я ему, волшебница, что ли?
Она стукнула стаканом по столу с такой силой, что брызги разлетелись во все стороны, и уронила голову на руки. В отчаянии она мотала головой, надеясь, что ей все-таки придет в голову спасительная идея.
– Ах ты! Вот оно!
Она схватила сумочку и принялась шарить в ней, в нетерпении вывалив все содержимое на пол. Перед пьяным взором предстали смятые полупустые пачки сигарет, тюбики губной помады, складное зеркальце, грязная расческа, бумажник, полурассыпавшийся пакетик картофельных чипсов. Лаура принялась рыться в этой импровизированной помойке, пока не нашла то, чего искала, – смятый клочок бумаги. Разгладила его, на лице у нее играла довольная ухмылка.
Она подошла к телефону.
– Международная связь? Соедините меня с Лиссабоном, это в Португалии. Номер телефона 418-05-52, соедините непосредственно с мисс Исабель Велосо.
ЛИССАБОН
Патриция тщательно продумала свой наряд, выбрав по такому случаю одно из привезенных с собой материнских платьев – белое, тончайшего шелка, неназойливо подчеркивающее стройность ее фигуры. Таксомотор и Феба, сидя на постели, с интересом следили за ее хлопотами.
– Ну, и что вы, ребята, скажете – ему понравится? Таксомотор повилял хвостом.
– Ага, поняла, спасибо, – сказала Патриция. Бросив взгляд в окно, она увидела, что Мигель идет по двору. Да, теперь она лишний раз убедилась в том, что бросилось ей в глаза сразу же по приезде. Он больше не хромал, и походка у него была пружинистой. Вон как лихо он обогнул фонтан! Но что же с ним приключилось? Она открыла дверь как раз в то мгновенье, когда он поднимал руку, намереваясь постучаться.
– Осторожно, не ударьте меня, – воскликнула Патриция.
– Никогда! Никогда в жизни, если вы и дальше будете выглядеть так же, как нынче вечером.
Его сжатые было в кулак пальцы распрямились и едва заметно коснулись ее щеки. Это была ласка, нежная, но недвусмысленно страстная.
– Ну, и куда же мы отправимся поужинать, – пробормотала она, не в силах придумать ничего лучшего.
– Да, знаете ли… Надеюсь, вы не будете против… Мне хотелось бы поужинать на кухне.
– Ну, разумеется! С какой стати мне возражать? Дома я всегда ем на кухне… – Она растерянно улыбнулась, потеребив бретельки платья. – Правда, для этого я, пожалуй, чересчур вырядилась.
– Отнюдь! – возразил Мигель, беря ее под руку и уводя за собой в главные ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99