Знаете, сколько люди, работающие ежедневно по две смены, приносят домой в конце недели? Сорок шесть долларов!
– Как же они живут?
Он снова улыбнулся, как будто вопрос позабавил его.
– Позвольте я вам покажу.
И, взяв Патрицию за руку, он повел ее в одну из лачуг.
Войдя внутрь, он сказал женщине, готовящей бобы на керосинке, несколько слов по-испански. Патриция огляделась: мебели в хижине не было, только пара матрасов у картонной стены, увешанной грошовыми картинками с изображениями святых. В углу, на цементной плите, сидел молодой человек со страдальческим выражением лица; его левая рука была забинтована.
– Здесь живут восемь человек, – сказал Рафаэль. – Этот юноша вчера попал в аварию на фабрике. Ему оторвало два пальца.
Патриция еле выдохнула:
– На какой фабрике?
– Стоунхэм. Там хуже всего.
Патриция ужаснулась. Она торопливо полезла в бумажник и вывалила на стол все его содержимое.
– Пожалуйста, проследите за тем, чтобы ему была оказана достойная медицинская помощь, – сказала она Рафаэлю.
Когда она выходила из хижины, в горле у нее стоял ком.
Однако Рафаэль по-прежнему был сама любезность.
– Угодно осмотреть что-нибудь еще?
Патриция покачала головой.
Он церемонно раскланялся.
– Благодарю вас за то, что вы пришли. Большинство туристов сразу же отправляются в Акапулько… в Канкун… в Гуернаваку. А здесь, – его рука описала широкий круг. – Здесь перед вами подлинная Мексика.
Потрясенная Патриция поднялась по холму, обошла фабричный комплекс и села в машину. Когда они разворачивались у ворот компании, Патриции вновь бросилась в глаза часовня. Ей даже удалось разглядеть, что внутри, за ажурными окнами, горит множество свечей – маленькие язычки пламени надежды, не оставляющей людей, поставивших эти свечи, – надежды на то, что святой Рамон услышит их молитвы и пробудит совесть у владельцев здешней фабрики.
ЛИССАБОН
Дверь операционной открылась и оттуда вышел доктор Брага. Он снял хирургическую маску. Выражение лица у него было весьма озабоченным.
Мигель с нетерпением ждал слов врача.
– Гастроскоп показывает, что необходимо более серьезное обследование.
– Что это значит?
– К сожалению, нам придется сделать ему биопсию.
– Биопсию?
– Чтобы посмотреть, не является ли злокачественной опухоль в желудке.
Прежде чем Кардига успел собраться с мыслями, доктор Брага опять исчез в операционной.
Охваченный смятением, Мигель не мог понять, что ему теперь делать. Остаться здесь или уехать? И на сколько все это может затянуться? Усевшись в кресло, он огляделся по сторонам. В углу тихо всхлипывала седоволосая женщина; а девушка, вероятно, дочь, держала ее за руку и шептала ласковые слова утешения. Не в этом ли приемном покое сидел отец, пока самому Мигелю ампутировали ногу? А интересно, куда девают врачи отнятые у пациентов конечности? Мигель поспешил отогнать от себя дикую и мерзкую мысль. Он после собственного увечья отнесся к отцу жестоко, потому что был зол на него; не пора ли сейчас загладить свою вину? Или, может быть, уже слишком поздно? И, как знать, не является ли история, разыгравшаяся между ним и Патрицией, Божьей карой за тогдашнюю жестокость? Он горько усмехнулся – немало воды утекло с тех пор, как он в последний раз вспоминал о Боге.
– Мигелино, что – дурные новости?
Он почувствовал, как на плечо ему легла рука Эмилио.
– Еще не знаю. Но его оперируют.
– О Господи!
– У него опухоль.
– Рак? – прошептал Эмилио.
– Как раз на этот вопрос я и жду ответа.
– Я останусь с тобой и тоже дождусь. Но, может, пойдем выпьем по чашке кофе.
Мигель, казалось, не слышал его. Он сидел, уставившись в одну точку – на дверь операционной Эмилио молча уселся рядом с ним.
НЬЮ-ЙОРК
После того, как секретарша пропустила ее в кабинет Хорейса Коулмена, Патриция удивилась, застав его в одиночестве за письменным столом. Увидев ее, он предпринял вялую попытку приподнять непомерно грузное тело из кресла, но затем, передумав, опустился обратно.
– Я рад вам, Патриция.
По его улыбке трудно было в это поверить.
– А где мистер Роузмонт и мистер Эш?
– Ну, вы позвонили из самолета всего пару часов назад. А у них свои дела. Тед – в Вашингтоне, а Боб – в Лас-Вегасе. – Он хмыкнул. – Боб, должно быть, разочарован, – вы взяли самолет Дж. Л., так что ему пришлось довольствоваться другим лайнером из воздушного флота компании. (Они оба говорили о «самолете Дж. Л.», как будто владелец компании все еще был жив.) – Я и сам собирался в Даллас, но ваш голос прозвучал так взволнованно. И вы потребовали немедленной встречи. А что стряслось?
– Я провела два последних дня в Ногалесе.
Нижняя губа Коулмена отвалилась до самого подбородка, а брови поползли вверх, напоминая арки световой рекламы закусочных «Макдональдс».
– Ну, и прекрасно, моя дорогая, – начал он в покровительственном тоне. – И что же вам удалось понять в производстве инсектицидов?
– Это грязное дело. Вы эксплуатируете бедных людей и загрязняете окружающую среду.
Брови Коулмена вернулись на место.
– Выходит, вы с места в карьер стали экспертом по данному производству.
Он произнес это крайне цинично, что не могло не смутить Патрицию.
– Я этого не утверждаю. Но, дядя Хорейс, вам следовало бы там побывать и разобраться во всем самому. Ведь ответственность за происходящее лежит на финансово-промышленной группе Стоунхэм!
– Вы хотите сказать, что ответственность лежит и на мне, не так ли?
– Нет, дядя Хорейс. – Патриция чувствовала, как почва ускользает у нее из-под ног. Она намеревалась обвинить его в грязных делах, которые компания творит в Ногалесе, а вместо этого оказалась вынуждена обороняться сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99