– Что вы имеете в виду?
– А приходилось ли вам хоть раз прочитать то, что вы подписываете? А приходилось ли бывать на собраниях акционеров? Там бы вы смогли понять такое, что члены совета директоров предпочитают вам не рассказывать.
– Ну, например, что?
– Ну, например, – ваша подпись под определенными документами привела к переводу нашей фабрики инсектицидов в Ногалес. Это, знаете ли, в Мексике.
– А у нас есть фабрика инсектицидов?
– Есть. Одно из самых высокодоходных предприятий во всей корпорации – и самое постыдное.
– Постыдное?
– Да, постыдное. Мексиканским рабочим платят по пятьдесят пять центов в час без каких бы то ни было надбавок; их не готовят к обращению с ядохимикатами, не выдают им спецодежду… Руководство компании не тратит денег на дорогие очистные сооружения – токсические отходы просто-напросто сливают в реку Санта-Крус.
– Но как же им такое позволяют?
– Мексиканские власти смотрят на это сквозь пальцы, потому что компания инвестирует в страну миллионы долларов.
– Это чудовищно!
– А Хорейс Коулмен в таком восторге из-за низких побочных расходов, что он планирует перевести в Ногалес все наши вредные производства.
– И ему это удастся?
– Если вы подпишите, удастся. Миссис Спербер глотнула кофе.
– Так вы мне советуете не подписывать эти бумаги? Взять да отказаться?
– Моя дорогая. – В ее голосе послышалась известная растерянность. – Компания-то принадлежит вам.
Патриция закусила губу. Нахмурившись, она медленно и мягко произнесла:
– Миссис Спербер, но мне не нужна эта компания. Или вы в состоянии представить себе, как я вступаю в деловой спор с дядей Хорейсом?
– Отчего же, вполне могу! Мне кажется, что вы – при всей вашей нынешней незащищенности – куда сильнее, чем сами об этом догадываетесь.
– Я совсем недавно собиралась раздать все свои деньги. И Том должен был подсказать мне, кому именно их раздать. Но сейчас с этим покончено.
– И все-таки поразмыслите над тем, что я вам сказала. У вас есть реальная власть, не забывайте об этом.
Патриция не знала, что на это ответить. Со всех сторон, из-за соседних столиков, до нее доносились обрывки беззаботной болтовни, сама же она была готова расплакаться из-за своей непосильной ноши.
Миссис Спербер погладила ее по руке, потом встала из-за столика.
– Поговорим об этом поподробней в другой раз. А сейчас позвольте помочь вам в ваших покупках.
– Нет, благодарю вас, миссис Спербер. Я ничего не собираюсь покупать.
Они вышли из ресторана, но когда водитель открыл уже дверцу машины, Патриция замешкалась с прощаньем.
– В чем дело? – спросила миссис Спербер.
– А разве мы не можем вернуться в гостиницу пешком?
– Ну, разумеется. Это превосходная мысль. Вдоль по Маунт-стрит чудесные лавки.
Патриция припустилась быстрым шагом, искренне надеясь на то, что они не заглянут ни в одну из «чудесных» лавок. Она терпеть не могла делать покупки.
И вдруг она остановилась и затаила дыхание.
В витрине художественной галереи прямо перед нею была выставлена картина маслом, на которой был изображен изумительно красивый серый конь – если не считать, конечно, что торс и лицо у него были человеческие, причем лицо обладало портретным сходством с лицом отца Патриции.
– В чем дело, дорогая?
Подойдя к витрине поближе, Патриция почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.
Она едва расслышала слова миссис Спербер:
– С вами все в порядке?
– Да-да, – пробормотала она, уставясь в отцовские глаза на портрете. – Я хочу эту картину.
– Что ж, зайдемте и купим ее.
И внутри помещение галереи оказалось увешено впечатляющими полотнами. К двум посетительницам приблизилась властная матрона.
– Что вам угодно? – осведомилась она.
– Картину, выставленную в окне, – пролепетала Патриция.
– Ах да, «Сатира».
– Мне бы хотелось купить его.
– Весьма сожалею, но эта картина не продается.
– Но она выставлена на витрине, – вмешалась миссис Спербер.
– Да… Но она принадлежит леди Макфэдден.
– Леди Макфэдден?
– Это владелица галереи. К тому же, она сама – художница.
– Художница, не желающая продавать свои работы? – попробовала нажать на продавщицу миссис Спербер.
– Ну, почему же. Она продает их все. – И матрона плавным взмахом руки показала на картины, развешенные по стенам. – Но только не эту, что в окне.
– Но, может быть, – не унималась миссис Спербер, – еще никто не предложил ей достойную цену.
– Ее светлость уже отвергла множество предложений.
– Тогда почему же картина выставлена в витрине? Матрона снисходительно посмотрела на них обеих.
– Эта картина, судя по всему, привлекает в галерею серьезную клиентуру.
– Мадам, – кротко начала Патриция. – А все-таки нельзя ли…
– Мисс Тиндли, в чем проблема? – послышался голос из глубины галереи.
Обернувшись на звук голоса, они увидели молодую женщину в черном приталенном костюме и в высокой шляпе с пером того же цвета. Трудно было определить, сколько ей все-таки лет – круглые щеки и розовая кожа наводили на мысль о девическом возрасте, тогда как большие темные – подчеркнуто черные – глаза были глазами зрелой, самоуверенной, возможно, высокомерной дамы.
– Никаких проблем, ваша светлость… просто кое-кому захотелось приобрести «Сатира».
– Я польщена, но почему бы вам не показать посетительницам и другие мои работы.
В ее разговоре чувствовался легкий акцент, что свидетельствовало об иностранном происхождении.
– Нет, вы не поняли, – вырвалось у Патриции. – Это же мой отец!
Взор леди Макфэдден буквально пронзил ее насквозь.
– Значит, вы Патриция Деннисон.
– Да, это так… Но откуда…
– Я так и думала, что когда-нибудь вы появитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99