– А зачем нужны для верховой езды куриные яйца?
– Долго рассказывать. Давай лучше поговорим о чем-нибудь приятном.
– Например, о Томе Кигане?
Патриция вздохнула, потом полезла в карман и достала оттуда письмо.
– От него? Патриция кивнула.
– Он пишет мне два раза в неделю.
– Не читай мне всей этой скучищи. Только все, что касается секса.
– Ах, Лаура, как это замечательно – понимать, что ты влюблена. – Она указала на настенный календарь, каждый прожитый день в котором был вычеркнут жирным крестом. – Осталось сто сорок дней.
– Ты так говоришь, словно тебя в тюрьму посадили.
– Я… я жду, что Том освободит меня из этой тюрьмы.
– Ого-го! Видать, на этой ферме кое-кому предстоит жаркая ночка!
Патриция покраснела, не зная, что сказать, и подошла к окну. Мигель, держа Харпало на длинном поводу, пускал его рысью по широкому кругу. Сегодня его хромота бросалась в глаза сильнее, чем обычно. Она никогда не осмеливалась спросить его об этом, но втайне сгорала от любопытства. Что это было – несчастный случай?.. или, может быть, полиомелит?.. или врожденный недостаток? Разумеется, хромота никак не могла быть связана с его занятиями конным спортом. Она продолжала следить за ним – его умение обращаться с лошадьми всегда производило на нее гипнотическое впечатление.
– Знаешь, Лаура, в наши дни мужчина посмотрит на тебя, сграбастает – и ожидает, что ты сразу же согласишься.
– Правда? – Лаура хмыкнула. – Жаль, что меня хоть изредка кто-нибудь так не грабастает.
Но Патриции было не до смеха. Она не рассказала Лауре о том, что произошло ночью на конюшне, и не собиралась разоткровенничаться сейчас.
– Но Том не таков – он по-настоящему любит меня. Он уважает во мне человека.
– Ты рассуждаешь, как девственница. Рот у Лауры был набит пирогом.
– Жаль, что это на самом деле не так. – Патриция села за стол, отхлебнула кофе, задумчиво посмотрела на Лауру. – В школе, знаешь ли, я отправлялась на свидание с парнем, порой шла с ним в кино, а потом занималась сексом.
– Ну, и что в этом дурного?
– Дурной была причина, по которой я пускалась во все тяжкие. Я буквально бросалась на шею каждому мужику, который мне попадался. Мне хотелось нравиться, мне это никогда не надоедало. Позднее доктор Соломон объяснил мне, что я просто использовала секс для того, чтобы обратить на себя внимание. Но после каждой такой встречи я чувствовала нечто прямо противоположное – будто использовали меня.
– Но почему же?
– Когда люди смотрят на меня – что они во мне видят? Мою истинную сущность? Или только деньги моего деда? – Но тут она повеселела. – А вот когда на меня смотрит Том, мне понятно, что ему нужна я сама. Деньги не имеют для него ровным счетом никакого значения.
– А секс для него имеет значение?
– Ах, Лаура, о чем ни заговори с тобой, всегда ты все сводишь к сексу?
– Потому что лучшей темы для разговора все равно не найдешь.
Патриция мечтательно вздохнула.
– Секс нам с ним предстоит замечательный, потому что он будет основан на подлинной любви. Я представляю себе, как он ложится рядом со мной…
– На место Таксомотора.
– Лаура! Я говорю серьезно.
– Ты рассуждаешь, как персонаж из женского романа.
– Но я люблю романы! Что может быть лучше, чем романтическая история!
– Что ж, детка, возможно, тебя и ждет романтическая история.
Глава V

СТОУН РИДЖ
После еще нескольких столь же обескураживающих уроков и шести пар погубленных бриджей Патриция научилась сидеть на Харпало, идущем иноходью, рысью и легким галопом, не разбивая при этом ни единого яйца. Разумеется, Мигель ни разу не позволил ей сесть на Ультимато.
Ей страшно хотелось удостоиться от Мигеля похвалы, но все, чего ей удавалось добиться, ограничивалось сухим словом «да» после удачно выполненного упражнения. И это «да» стало для нее самым желанным словом во всем словаре. А в последнее время он, произнося свое «да», порой улыбался. И каждый раз после этого она краснела.
Затем настал день, когда она обнаружила, что ей подали Харпало не только оседланным, но и со стременами. Однако поводья по-прежнему отсутствовали.
Мигель появился на кругу с двумя бокалами, до половины наполненными тем, что выглядело как красное вино.
– Вот как, у нас праздник?
– Нет, мадемуазель, испытание. Если ваши руки не окажутся безупречно крепкими на протяжении всего времени на лошади, вы пораните чувствительные нервные окончания у нее во рту. Это периквита – одно из лучших португальских вин. Постарайтесь не пролить ни капли. – Он подал ей бокалы в обе руки. – А теперь представьте себе, что это не бокалы, а поводья. Держите их нежно – держите их, как два цветка, а не как два камня.
Его поэтическая манера излагать свои соображения плохо сочеталась с суровостью поведения и облика.
С превеликой осторожностью Патриция пустила Харпало по кругу. Ей удалось не расплескать ни капли. Когда Мигель велел коню остановиться, Патриция радостно ухмыльнулась.
– Должно быть, мадемуазель, вы сейчас необычайно горды собой.
– Так оно и есть.
– Но испытание еще не закончилось.
Он откупорил бутылку и налил вино в бокалы почти до самых краев.
И прежде чем Харпало перешел с рыси на легкий галоп, белые бриджи Патриции оказались залиты алым вином.
В отчаянье бросив взгляд на расплывающиеся по брюкам пятна, она услышала слова Мигеля:
– На сегодня, мадемуазель, это все.
– Мистер Кардига! – закричала она ему вдогонку, так как он уже повернулся и пошел прочь. Теперь он остановился, повернулся к ней лицом, посмотрел на нее. А она высоко подняла наполовину расплескавшийся бокал. – Пью за вас! Поздравляю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99