9. Исцеляющий свет
День святого Патрика, 1981 год
О Иисус, Мария и Иосиф! Я такая пьяная, что едва могу писать. Бэллинайджэл взял да и заказал в честь святого Пэдди сногсшибательный праздник. Все жители, до единого, собрались, чтобы вместе повеселиться в деревне. И обычные люди, и ведьмы, все мы пребываем в согласии в день святого Пэдди – день, когда все облачаются в зеленое.
Пэт О’Хирн окрасил в зеленый цвет все свое пиво, и оно лилось в кружки, в ведра, в туфли, во что угодно. Старик Тоусон угостил им своего осла, и этот осел превратился в само послушание и добродушие! Я хохотала так, что чуть не лопнула.
«Ирландские ковбои» играли свою музыку всю вторую половину дня прямо на городской лужайке, и мы все танцевали и щипали друг друга, а дети кидались овощами. Мы хорошо провели время, и наши черные дни, похоже, действительно закончились.
Сейчас я дома и зажгла Богине три зеленые свечи – на процветание и счастье. Сегодня полнолуние, так что мне надо протрезветь, одеться потеплее и идти собирать мои травы – луйб. Щавелевый корень у пруда можно уже собирать, а еще есть ранние фиалки, одуванчики и рогоз, и они тоже готовы к сбору. Я не могу пить больше пива, пока не сделаю эту работу, а то меня найдут в лежку валяющейся на болоте! Ну и денек!
Брэдхэдэр
Я ехала и думала: как вдруг оказалось, что в восемь вечера в понедельник мне некуда деваться. Представила, как я вхожу в магазин прохладительных напитков Швейкхардта на Мейн-стрит с залитым слезами лицом. Представила, как являюсь к Дженне в таком же виде. Нет, Дженис совсем не в курсе, насколько сложной стала моя жизнь. Робби? Подумав несколько секунд, я покачала головой. Мне было бы ужасно неприятно заявиться к нему домой и увидеть его отца, пьющего пиво перед телевизором, и его вечно сердитую мать с поджатыми губами. О Бри вопрос даже и не стоял. Господи, какой же стервой она показала себя сегодня!
Кэл? Я повернула и поехала в том направлении, где он жил, обуреваемая смесью отчаяния и дерзости, смелости и страха. Не будет ли бесцеремонностью с моей стороны явиться к нему домой без приглашения? У меня в голове перемешалось столько всего: история моих настоящих родителей, отказ приемных родителей сказать мне правду о моем прошлом, поведение Бри… Просто невозможно все это осмыслить. Казалось, я не в состоянии принять никакое решение – даже, удобно ли являться к Кэлу домой, не договорившись об этом предварительно.
Когда я свернула на длинную мощеную подъездную дорожку, ведущую к большому каменному дому Кэла, я уже абсолютно не могла связно мыслить. Что я делаю? Я просто хотела уехать навсегда, подальше от всех, кого знала, стать кем-то другим. Я не могла поверить в то, что эта жизнь – моя.
Я выключила фары и двигатель и сидела, скорчившись над баранкой, буквально окаменев от неуверенности. Не могла даже снова завести машину, чтобы уехать.
Не знаю, сколько я так просидела в темноте перед домом Кэла. В конце концов я подняла голову, когда лучи сильных фар ярко осветили салон моей машины, отразились от зеркала заднего вида и сверкнули прямо мне в глаза. Шикарный «Бентли» объехал мою машину и аккуратно припарковался ближе к дому. Дверца открылась и выпустила высокую, стройную женщину, волосы которой были едва различимы в темноте. Включилось наружное освещение дома, и подъездную дорожку залил теплый желтый свет. Женщина направилась к моей машине.
Чувствуя себя идиоткой, я опустила стекло. Селена Бэллтауэр подошла ко мне. Она долго смотрела мне в лицо, будто оценивая меня. Мы не улыбнулись и не заговорили друг с другом.
Наконец она сказала:
– Почему ты не зайдешь в дом, Морган? Ты, должно быть, совсем замерзла. Я сварю какао.
Словно это в порядке вещей, когда у нее перед домом поздним вечером сидит в машине какая-то девица.
Я вылезла из своей Das Boot и захлопнула дверцу. Мы вместе поднялись по широким каменным ступеням, вошли через массивную деревянную дверь в дом. Она провела меня через холл и по коридору в большую кухню в стиле французского кантри, которую я не видела во время своего прошлого визита сюда.
– Садись, Морган, – сказала она, указав мне на высокий табурет у кухонной стойки.
Я села, надеясь, что Кэл дома. Я не видела его машины возле дома, но она могла быть в гараже.
Я запустила свои сенсоры, но не почувствовала его присутствия. Селена Бэллтауэр, наливавшая в это время молоко в кастрюлю, вскинула голову. Сдвинув брови, она оценивающе посмотрела на меня.
– Ты очень сильна, – заметила она. – Я научилась запускать сенсоры только после двадцати лет. Между прочим, Кэла нет дома.
– Извините, – неловко пробормотала я. – Я пойду. Не хочу причинять вам беспокойство…
– Ты не причиняешь мне беспокойства, – сказала она. Положив в молоко несколько ложек порошка какао, она тщательно размешала его венчиком. – Мне было любопытно. Кэл рассказал мне кое-что очень интересное о тебе.
Кэл говорил с матерью обо мне? Она засмеялась теплым, «земным» смехом, когда увидела выражение моего лица.
– Мы с Кэлом очень близки, – сказала она. – Мы давно остались вот так, вдвоем. Его отец ушел от нас, когда Кэлу не было еще четырех лет.
– Мне очень жаль, – сказала я.
Она говорила со мной как со взрослой, и от этого я почему-то чувствовала себя младше своих шестнадцати лет.
Селена Бэллтауэр пожала плечами:
– Мне тоже было жаль. Кэлу очень не хватало отца, но тот сейчас живет в Европе, так что они видятся нечасто. Во всяком случае, тебя не должно удивлять, что мой сын со мной откровенен. С его стороны было бы глупо пытаться что-то скрывать.
Я сделала вдох, стараясь расслабиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49