Я-то знаю. – Он закрыл глаза, страдая. – Любовь и моменты любви не могут появиться, если оба человека целиком поглощены своей карьерой.
Хоуп отвернулась, больше всего сейчас желая оказаться под защитой рук Армана. Ей нужны были его успокаивающая ласка, его спокойный, умиротворяющий шепот. Его сила.
– Хоуп, я пытался добиться, чтобы твое имя вычеркнули из списка, – сказал Фрэнк, – но я не настолько всемогущ. И независимо от того, нужно тебе давать эти показания или нет, я хочу, чтобы ты поехала со мной домой на некоторое время.
Она вздохнула, понимая, что это, возможно, чистая правда.
– Не волнуйся, Фрэнк. Я предстану перед Комитетом. Однако предпочту остаться здесь до тех пор, пока мне не надо будет уезжать…
– И мое слово никак не повлияет на твое решение?
– Нет.
– Ты ведь моя дочь, Хоуп. Я так надеялся… – Голос отца замер.
– Когда-то и мне казалось, что мы могли бы быть не только близкими родственниками, но и друзьями.
– Не говори так.
Его голос явно задрожат. Притворство или он действительно взволнован? Она не могла точно определить.
– Если бы все могло быть по-моему, Фрэнк, – медленно начала она, – мне не пришлось бы говорить тебе все это, потому что тебя бы здесь не было. Ты был бы сейчас в Вашингтоне, отправлял бы мне открытки с пожеланиями выздоровления и занимался бы своими делами. Как в прежние дни… – Годы горечи и утомительной обиды отозвались в ее голосе, увлажнив душу слезами.
– Мой Бог, как же жестоко ты меня судишь…
Не говоря ни слова, Хоуп повернулась и медленно ушла в дом. Отец последовал за ней по коридору с низким потолком.
Остаток вечера они провели в разговорах на поверхностные темы. Еда, привезенная отцом, была вкусной, но Хоуп думала лишь о том, как бы припрятать что-нибудь для Армана, устроить ему праздник.
– Хоуп, ты меня слышишь? – Отец настойчиво пытался привлечь ее внимание.
Она виновато вспыхнула.
– Да?
– Где моя комната? – Тон его голоса был нетерпеливым, в нем чувствовалась усталость. Он сидел, опершись локтями о стол.
Первый раз за очень долгое время Хоуп внимательно рассмотрела своего отца. Она и не замечала раньше темные круги под его глазами и напряженную складку у самых губ. И легкое прищуривание, словно от боли, тоже появилось совсем недавно и больно резануло ее. Время обошлось с Фрэнком немилосердно. Вид у него был очень усталый. Когда же он так постарел? И почему она только сейчас заметила это? Возможно, она была так же слепа, как и он…
– Ты можешь воспользоваться свободной спальней. Она уже приготовлена для тебя. А я сегодня буду спать на улице.
– Нет, ты ничего такого не сделаешь! Ради Бога, ведь тебе нужно отдыхать больше, чем кому бы то ни было.
– Тебе не о чем волноваться. На вершине холма у меня поставлена палатка, и все это время я спала там. Мне больше нравится спать там, нежели в доме, – твердо ответила она.
Вид у Фрэнка был такой, словно он собрался спорить, но затем передумал.
– Тогда спокойной тебе ночи, – сказал он, поднимаясь по лестнице.
Через пятнадцать минут, быстро убрав на кухне, Хоуп вышла из дома. Каждый мускул ее тела рвался сейчас на вершину холма…
– А я уже начал беспокоиться, малышка, – прозвучал бархатистый голос Армана из-за невысокой сосенки. Она подпрыгнула, услышав его. Взгляд ее метнулся, пытаясь отыскать очертания его высокого, хорошо сложенного тела. Она так настроилась подняться к нему на холм, что совсем забыла поискать его у невидимой стены. Он сидел на бугорке, подогнув ноги, опираясь руками о колени и повернувшись лицом к дому и тропинке.
Половина его лица была ярко освещена лунным светом, отчего весь он напоминал дьявола во плоти. Волосы казались темнее дегтя, и глаза, мерцавшие словно серебристо-синие огни, пристально смотрели на нее. Было ли еще когда-нибудь и где-нибудь столь же красивое или столь же сокрушительное по своей красоте лицо?
– Я никак не могла уйти сразу…
Его смех казался таким же таинственным и завораживающим, как и его бесовская внешность.
– Я догадался. – Он протянул к ней руку ладонью вверх, безмолвно приглашая ее приблизиться.
– Почему? – спросила она, подходя поближе. Присев, она прижалась к нему, наслаждаясь его теплом.
Он снова рассмеялся, обнимая ее горячей рукой как раз так, как она и мечтала.
– Ведь дочь была очень занята спорами со своим отцом, правда? – ответил он. – Но сейчас, моя Хоуп, давай вместе наслаждаться черной с серебром красотой ночи. – Он поднял взгляд к усеянному звездами небу. – Здесь так спокойно и мирно.
– Угу, – пробормотала она, крепче прижимаясь к Арману, чтобы ощутить жар его тела.
Она положила голову ему на плечо. Оно казалось твердым и мягким одновременно. Превосходная подушка, сонно вздохнула она. Но его следующие слова нарушили ее умиротворение, разбудив ее:
– Твой отец кажется вполне рассудительным человеком. Я не понимаю, почему тебя так обеспокоил его приезд.
– Рассудительным? Фрэнк шантажирует меня, пытаясь заставить вернуться с ним в Вашингтон. Вернуться прямо сейчас! И ты еще помог мне выглядеть в его глазах полной идиоткой, словно я рассудка лишилась! – сердито прошептала она.
– А почему он хочет, чтобы ты посетила его дом? Ты говоришь, что этот мужчина твой отец, но сама зовешь его по имени…
– Так повелось издавна, – пояснила она. Впервые с тех пор, как умерла мама, Хоуп задумалась, не ведет ли она себя словно ребенок? Отец тоже утверждает это. Но менять что-либо в их отношениях с отцом было уже поздно.
Она почувствовала, как напряжение медленно отпустило Армана.
– Думаю, что начинаю понимать тебя, моя Надежда. И, по какой-то непонятной причине, это тревожит меня больше всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59