Даже здесь, среди самых известных и красивых людей Мельбурна, его появление вызвало оживленный интерес. Когда они проходили через толпу, головы поворачивались в их сторону, разговоры стихали. На Милли особого внимания никто не обращал: завтра будет другая.И, конечно, каждая присутствующая женщина надеялась, что этой другой станет она.– Как я понимаю, вы здесь не каникулы проводите, а хотите продать свои картины?– Таков был план, – вздохнула Милли. – Я отвела на это три месяца. Антон предложил мне приехать сюда.– Вы его знали?– Я познакомилась с ним в прошлом году, когда он приезжал в Лондон. Я как раз получала степень, а он был приглашен на торжественный прием.– Он не художник? – уточнил Леонид.– Нет. Но он широко известен как первооткрыватель талантов. Я была счастлива, что он высоко оценил мои работы. Он предложил выставить их. И вот я здесь – по крайней мере, до завтрашнего утра. Я не могу позволить себе находиться в Мельбурне дольше.– И что вы собираетесь делать дальше – ну, когда вернетесь домой?– Стану преподавать, я этим раньше занималась. Придется снова, – вздохнула Милли.– Но можно ведь заниматься тем и другим. Совсем не нужно бросать рисовать.– Я понимаю. Но… У меня так не получается. Когда я рисую, это как жар и холод. Хорошо бы работать всю неделю, и с вечера пятницы до вечера воскресенья рисовать. Многие так и делают…– Но?– Картина, которую вы видели… Она крутилась в моей голове две-три недели, и, наконец, я увидела ее полностью. И готова была положить на холст. Тогда я заперлась в своей комнате на неделю. Я выныривала в мир, чтобы что-нибудь съесть и принять душ. И даже… Еда и дыхание не главное, когда я рисую.– Вы меня потрясли, да нет, просто перевернули мой мир, – задумчиво произнес Леонид.Я что-то не так сказала?..– А вы часто здесь бываете? – Милли торопливо глотнула свой коктейль.Может, у меня очень ранний климакс? Иначе, почему меня то и дело кидает в жар? Да еще его бедро касалось ее… Ей приходилось обмахиваться меню.– Иногда, – легко ответил Леонид. – Я не очень это люблю. Здесь полно людей с пустыми головами, которые считают себя очень интересными.Он вновь посмотрел на Милли. Это очаровывало и гипнотизировало ее, невероятно волновало. Казалось, его взгляд обладает физической силой. Все ее тело напряглось. Если она не заставит себя говорить – все равно о чем, – она начнет целовать его или схватит за руку и побежит с ним… все равно куда.– А вы давно в Мельбурне? – ее голос звучал хрипло.– Это имеет какое-нибудь значение?– Вам нравится ваша работа? – Она попробовала зайти с другой стороны.– Вы решили взять у меня интервью?Леонид пристально смотрел на ее губы, и она не могла правильно сформулировать ни единого предложения. Господи, что же с ней делает этот человек? Стоит ему пальцем ее поманить, и она побежит за ним куда угодно. Это и возбуждало и ужасало Милли. Всегда очень осторожная с мужчинами, всегда спокойная и очень сдержанная в своих эмоциях, она вдруг словно утопила книгу своих правил: все страницы мокрые, их нельзя прочесть, и непонятно, как себя вести. И все это только из-за присутствия Леонида.Она желала его, хотела физической близости, сейчас, немедленно. Хотела, чтобы он увел ее из этого бара, куда-нибудь, чтобы он украл ее…Чтобы он стал ее первым…О нет, она не старалась сохранить девственность из-за следования каким-то ханжеским правилам. Просто она жила с родителями и братом, училась, работала, рисовала – на это уходило много душевных сил. Рядом с ней не возникало никого, с кем хотелось бы быть ближе, хотелось бы перевести отношения на другой уровень. Она никому не доверяла настолько, чтобы открыть себя. И хорошо, что все это сохранилось для Леонида.Она отдаст себя ему.Одна только эта мысль потрясала Милли, потрясала до глубины, до самой сердцевины.Голос Леонида прервал ее самоанализ, разрушил сексуальное заклинание:– Я приехал сюда подростком, изучал финансы и бизнес, ну и английский, конечно.Она с трудом вспомнила свой вопрос, на который он отвечал.– Вы не знали английского, когда приехали?– Ни слова.– А ваши братья и сестры – они говорили по-русски? – Милли трудно было представить, каково это – не иметь возможности общаться с собственной семьей.– Они мои братья и сестры только по отцу. Они почти не говорили по-русски, но язык – не главный барьер в наших отношениях.– Что же?– У нас было разное детство, – резким движеньем руки Леонид словно отмахнулся от этой темы, потянувшись за своим стаканом.Милли поняла – она ступила на запретную территорию, но ей хотелось знать больше.Он что-то говорил о мачехе.– А ваша мать? Она еще в России?– Она умерла, – лицо и голос Леонида остались спокойными. – Все далеко в прошлом, можно к этому не возвращаться. Получив степень магистра, я стал финансовым директором «Дома моды Коловских».– Колоссальная работа, всемирно известное имя.– У нас представительства и магазины по всему миру. И в Европе, и в США. Я постоянно путешествую. Мельбурн остался главной нашей точкой из сентиментальных соображений. Мой отец начал здесь, когда эмигрировал из России.– Наверное, интересно так много ездить?– Иногда интересно. Но люди в бизнесе оставляют желать лучшего. Много всякой мерзости. Вот здесь каждый скажет, что он мой друг, а не будь я так успешен?– Не знаю, – задумчиво произнесла Милли. Она была покорена им с первого взгляда, ничего о нем не зная, и лишь потом услышала его такое известное имя. Хотя не исключено, что Леонид прав: люди стремятся к успешным и богатым. – Вы не можете знать наверняка, – задумчиво сказала девушка.– Я это знаю, – твердо ответил Леонид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32