И вот, не успела я опомниться, как увидела его ярко-рыжую голову на башне; воин, стоящий рядом с ним, срывал знамена Саладина. Скоро над воротами Яффы затрепетало знамя Англии, и золотые львы засверкали на солнце.Вечером мы тоже сошли на берег. Яффа снова была в наших руках; весь берег был усеян палатками и шатрами. Я не поняла, почему Саладин так быстро ретировался; Ричард тоже не понял и потому пригласил к себе в шатер одного из приспешников Саладина, чтобы допросить его.– Нет нужды говорить, как я восхищаюсь вашим султаном, – сказал он. – Никогда еще у ислама не было такого могущественного защитника. Но почему он сбежал при первом моем появлении? Почему, заняв Яффу всего за два дня до нашего прихода, вы убежали? Ведь на самом деле я не был готов сражаться!Не получив ответа, он пожал плечами и продолжил:– Передайте от меня привет султану и попросите его даровать мне мир. Ни вам, ни мне нет смысла продолжать тщетную борьбу, к тому же на моей родине за морем сейчас идет распря. Глава 21 Положение в Яффе было настолько ужасно, что Ричард не разрешил нам с Беренгарией входить в город. Мы не успели спасти жизнь многим тамошним христианам; неверные бросили убитых вповалку прямо на улицах, под жарким солнцем. Вскоре после того, как, взяв немногих выживших, мы вернулись в Акру, пришло известие, что в Яффе и в лагере свирепствует страшная лихорадка. И мы обе боялись за его жизнь, ведь Ричард стал одной из первых жертв этой тяжелой болезни. Лекари считали, что ему необходимо покинуть окрестности Яффы. Однако это печальное событие ускорило мирные переговоры с Саладином.Пока мой брат боролся со смертью в Яффе, герцог Бургундский, который, как известно, никуда не выезжал из Акры, тоже заболел. Узнав об этом, Ричард сразу оживился и почувствовал себя немного лучше.– Пусть Господь покарает его! – говорил он нашему племяннику Генриху. – Он и его люди долго жили за наш счет, а закончили тем, что отказались помочь нашим единоверцам в Яффе!Видно, Господь услышал его слова, потому что через три дня герцог Бургундский умер.2 сентября было подписано перемирие. Нам оставались Акра, Яффа, Хайфа, Арзуф, Кесария и большинство подчиненных им территорий; крепость Аскалон надлежало срыть; в течение трех лет перемирия ее нельзя было отстраивать. Христиане получали свободный допуск в Иерусалим и право повсеместно торговать в Святой земле.Хотя это было не совсем то, за что мы сражались, но обе стороны были рады положить конец долгой, изматывающей вражде. Большинство наших спутников сложили оружие и отправились паломниками в Священный город, но мой брат был еще очень слаб и отказался принять приглашение Саладина посетить Иерусалим, а 9 сентября отплыл в Акру. Мы ждали его с нетерпением, но постоянно напоминали друг другу, что он еще нездоров и не в состоянии мчаться, как ему это свойственно, во весь опор.Однажды вечером во дворец прискакал Раймонд и попросил разрешения увидеться с нами. Я вздрогнула, а посмотрев на Беренгарию, заметила, как она побледнела.– Он приехал, чтобы увезти Бургинь домой, в Тулузу, – сказала я, собираясь с силами. – Если бы… Ричарду стало хуже, к нам приехал бы не граф Раймонд, а Генрих.– Что с государем? – спросила Беренгария, как только Раймонд вошел.– Крепнет понемногу с каждым днем, – улыбнулся Раймонд. – Когда я оставил его в Хайфе, он ужинал и наслаждался ветерком, гуляющим по мысу. Врачи просят его неделю не выходить на солнце и не утруждать себя приготовлениями к отплытию в Англию. Я приехал, милые дамы, чтобы сообщить вам об этой отсрочке и попросить о помощи в решении личных затруднений.– Хайфа всего в пяти милях отсюда, – заметила я. – Может быть, нам самим отправиться к королю?Раймонд опустил глаза.– Думаю, ваше величество, – медленно ответил он, – в одиночестве ваш брат поправится быстрее. Он едва не умер, да и условия перемирия далеки от желаемых. Его утомит усилие скрыть от вас свою усталость.– Да, вы правы, милорд граф, – быстро и решительно ответила Беренгария. – Скажите же теперь, в чем заключаются ваши личные затруднения? Чем мы можем вам помочь?Раймонд молчал; я решила, что его смущает мое присутствие.– Эти затруднения связаны с леди Бургинь? – негромко спросила Беренгария. – Говорите свободно, милорд. Несмотря на ваш брак, она все еще на моем попечении.Я поднялась, чтобы уйти, но Раймонд протестующе поднял руку:– Нет, нет, ваше величество! Прошу вас, останьтесь! Матерь Божья, каким я был глупцом… слепым и глухим, я разрушил собственную жизнь и, наверное, жизнь Бургинь… – Когда Беренгария велела ему рассказать, в чем дело, он продолжил: – Вы очень добры, миледи! К несчастью, наш брак с самого начала был ошибкой, основанной на лжи и непонимании… Не стану говорить, в чем заключалось непонимание, но вина лежит равно на мне и на моей жене…Он посмотрел на меня, но я отвернулась. Мне и без того трудно было слушать его жалобы и скрывать, как сильно задевают меня его слова. Сердце мое ныло. Три человека – я, Раймонд и Бургинь – обречены быть несчастными!– Видите ли, ваше величество, – продолжал Раймонд, – наш брак не освящен церковью и в любой момент может быть расторгнут. По обычаю этой части света мы просто объявили друг друга мужем и женой перед свидетелями, и расторгнуть наш союз можно тем же способом. – Должно быть, мы обе посмотрели на графа с ужасом, потому что он покраснел и поспешил объясниться: – Поймите, миледи, не я заявляю о желании расторгнуть наш брак! Это Бургинь снова хочет стать свободной, а я не знаю, что делать. Прошу вас, ваше величество, – обратился он напрямую к Беренгарии, – подумайте над моей просьбой и посоветуйте, что мне делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70