Лондон, Маркет-Роу, судебными исполнителями по настоящему делу.
Мистер Ярт, как кредитор фирмы «Франкус Уорд и Сын», приглашался для дачи показаний по сделкам, осуществлявшимся с вышеупомянутой фирмой, и для оценки счетов, подлежащих оплате. Автор письма разъяснил также мистеру Ярту, что мистер Нетертон и мистер Филлипс, адвокат и общественный нотариус, составили декларацию, объявляющую все векселя и прочие счета, подписанные Франкусом Уордом в течение последних нескольких месяцев, недействительными и не подлежащими оплате, и т. д., и т. п.
Чарльз уставился на это послание, не веря собственным глазам. На какое-то мгновение он лишился дара речи, чувств, мыслей. Когда письмо выпало из его рук, это заставило Чарльза вздрогнуть. Он заметил, что клерк Престон внимательно наблюдает за ним.
– Что-то случилось, мистер Ярт, сэр? Плохие новости?
– Да, плохие новости. – Чарльз собрал в кулак всю свою волю, чтобы произнести эти слова твердым голосом, и резко поднялся из-за стола. Сложил письмо и спрятал его в карман.
– Новости, которые вынуждают меня уйти.
– Отдать распоряжение в конюшню, сэр?
– Нет, нет. Я сам.
Единственное, чего он сейчас хотел, это уйти. Остаться одному в тихом месте, где можно было бы оценить ситуацию, где можно было бы спокойно обдумать, чем грозит ему эта катастрофа.
Вскоре он уже был далеко от Хайнолт. Он скакал по узкой тропинке, пролегающей между холмами Бризби и Коулом, пока не выехал на открытый склон. Здесь он спешился и уселся на обломок скалы. Достав письмо, он снова прочитал его, хотя его содержание и без того прочно засело у него в голове.
Вексель Франкуса Уорда, с помощью которого он «занял» девять тысяч пятьсот фунтов у Локс-Милл, стал теперь бесполезной бумажкой. Такими же бесполезными бумажками стали и другие векселя, подписанные Уордом и учтенные его банком, на общую сумму как минимум четыре тысячи фунтов. Вместе с векселями за полученное сырье, по которым он должен был заплатить Локс, и другими счетами от местных торговцев, они составляли для Хайнолт огромную сумму долга. Более того, теперь существовала опасность, что будет раскрыт обман.
Сколько он ни размышлял над выходом из создавшегося положения, он ничего не придумал, кроме как занять у кого-нибудь денег, чтобы покрыть растрату, либо отдаться на милость Мейнарда, попросив у него отсрочку, чтобы постепенно выплатить задолженность из будущих прибылей Хайнолт. И то и другое требовало решительных действий. Было бессмысленным сидеть здесь. Он вновь вскочил на коня и поскакал в Чардуэлл. Все утро и часть дня он ездил с места на место, тщетно пытаясь занять денег. И везде его ждал один и тот же ответ – тот же, что в резкой форме дал его друг и адвокат, первый, к кому он обратился.
– Ярт, я вас не понимаю! Ожидать, что кто-то даст вам взаймы в тот момент, когда страна только стала выбираться из одного из самых ужасных кризисов за всю ее историю! Не знаю, что у вас случилось, но помочь вам ничем не могу. Нет, я не желаю вас слушать! Можете обещать мне все, что угодно – ваши обещания не гарантируют ровным счетом ничего. Вы должны понимать, что не можете рассчитывать на получение такой крупной суммы. Только зря потратите время.
Это он услышал от трех человек в Чардуэлле и еще от двоих в Чарвестоне. Ему пришлось снести оскорбления, дерзость и даже насмешки. И все же в Хайнолт он был вынужден вернуться с пустыми руками. Оставался только один выход. Надо было ехать к Мейнарду. Но с этим он не спешил. Он решил, что сначала напишет судебным исполнителям обанкротившегося Уорда и потребует, чтобы ему немедленно вернули все оставшиеся на складах ткани, полученные с Хайнолт, чтобы он мог продать их в другом месте.
Но не успел он переступить порог, как клерк вручил ему номер «Чардуэлл газетт», на первой полосе которой была помещена статья о банкротстве Уорда. В ней сообщалось, что его лондонский склад оказался пуст. Что за несколько недель до объявления себя банкротом он распродал всю имевшуюся в его распоряжении ткань по заниженным ценам, с тем чтобы успеть быстро обернуть деньги в какой-то рискованной спекулятивной операции. В результате почти все деньги были потеряны, и кредиторы Уорда могли рассчитывать получить не более чем по два пенса с фунта.
Вдобавок Престон вручил Чарльзу две записки, каждая из которых была доставлена нарочным. Первая была от Мейнарда. В ней в довольно строгом тоне ему предписывалось немедленно прибыть в Локс-Милл. Другая оказалась от мистера Харримэна, который просил его зайти в банк. Очевидно, оба узнали о происшедшем с Уордом из газет. К тому же Мейнард так же, как и Чарльз, вел дела с Уордом.
Чарльз сел и написал ответ Мейнарду: «В настоящее время занят. Приеду, как только смогу». Такое же послание он отправил в банк. Затем он написал коротенькую записку жене. В ней он сообщал, что у него неотложная работа и, возможно, ему даже придется остаться на фабрике на ночь. Отправив все три записки с нарочным, он велел немедленно оседлать ему лошадь и тут же уехал. Главным образом из-за того, что опасался, что Мейнард будет искать его в Хайнолт. Он ничего не мог поделать. Разве что оттянуть развязку в надежде на чудо.
Получив записку от мужа, Кэтрин не увидела в ней ничего тревожного. Он часто оставался ночевать на фабрике и даже держал там сменную одежду. Но Дик, вернувшись домой, встревожился не на шутку. Он прочитал дневные газеты, и ему было известно о банкротстве Уорда. Первым на статью обратил внимание мистер Боннеми и спросил, не может ли это каким-то образом сказаться на делах его отца. Дику это показалось вполне вероятным, поэтому он отпросился из мастерской пораньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118