– Приходил человек, – откликнулась мать. – Я его не знаю, но он сказал, что отец был ему должен. Он сказал, что долг был тридцать шиллингов.– И ты ему их так просто отдала? Человеку, которого ты никогда прежде не видела?– Мне показалось, что он сказал правду. Я не желаю, чтобы мы были кому-то должны!– Нет, конечно, ты лучше станешь ходить голодной, и заболеешь от этого.Бет принесла ветки для растопки и разожгла огонь. Она сварила яйцо и порезала хлеб тонкими ломтиками. Потом намазала хлеб лярдом и убедила мать, чтобы та села и поела.– Вот какая суетня, и все из-за того, что у меня закружилась голова, – сказала Кейт.– Как ты сейчас себя чувствуешь?– Все нормально, я никогда не чувствовала себя лучше.– Ты не против, если я уйду на время?– Куда ты собралась так внезапно?– Я обещала Хетти Минчин, что помогу ей решить задачу. Я ненадолго, а ты отдохни, пока я не вернусь.– Эй, еще слишком рано, чтобы зажигать лампу!– Сейчас противный и темный вечер. И очень холодно и сыро, поэтому пусть горит огонь, ладно?– Вы только ее послушайте! – воскликнула Кейт. – Ты что-то раскомандовалась, девочка моя!– Кому-то нужно привести тебя в норму, – ответила Бет.
С наступлением темноты поднялся туман от ручья, он крался, холодный и серый, вдоль деревни. Зимой туман всегда приходил из Деррента именно таким образом, и люди называли его Дыханием Дьявольского Охотника. Согласно старым легендам Хантлип когда-то был обиталищем зла, потому что здесь проходила Дьявольская Охота. Hunt – охота (англ.).

Гончие убивали и калечили маленьких детей, и все, кто стоял на пути охотников, слепли от искр, вырывавшихся из-под лошадиных копыт. Местные жители уверяли, что в плохие мрачные ночи и сейчас можно было услышать, как «Охотники» щелкали хлыстом и гончие лаяли позади кузницы.На Бет было надето пальто отца, и его подогнутый подол был тяжелым и неуклюжим, бил по ногам на каждом шагу. Ей пришлось засунуть руки в карманы, чтобы полы пальто не расходились в стороны. Высоко подняв воротник, она опустила туда лицо, дыша собственным теплом.На улицах было пусто, и ее шаги отдавались эхом по дороге. Она прошла дом Минчинов и пошла дальше через мост, потом по другой стороне Деррента. У поворота на Мидденниг налево, позади нее остался последний огонек, и Бет шла дальше только по наитию. Уже стало совсем темно, туман обволакивал ее лицо. Бет казалось, что она шагала по краю мира и могла каждую секунду свалиться в вечную тьму. Но она не останавливалась, пытаясь не сбиться с нужного направления, ориентируясь по живой изгороди. Наконец она подошла к воротам рабочего двора своего деда.Там было светло, отсветы из окон странно освещали плывущий туман. Двери были открыты, и Бет заглянула внутрь. От дыма ламп и от тепла у нее заслезились глаза.У окна работали четыре человека. Они все нагнулись над верстаками, ноги у них были по колено в стружках. Еще двое в центре помещения старались как можно лучше укрепить стенки загона для ягнят. Сэм Ловаж, местный сплетник, увидел Бет и что-то прошептал на ухо деду Тьюку, который стоял спиной к печке, расположенной неподалеку, и что-то записывал в своей книжке. Дед повернулся и бросил острый взгляд на Бет. Он секунду колебался, потом пошел к ней.– Кто ты такая? – спросил он ее, нахмурившись.– Вы должны знать, кто я такая, – сказала она.– Может – да, а может – и нет!– Я хочу поговорить с вами, – сказала Бет.– Говори, я тебя слушаю.– И все остальные тоже очень внимательно нас слушают.– Хорошо, давай выйдем на улицу.На улице, в тумане он показался ей огромным. Его плечи, несмотря на сутулость, вызванную его работой, были мощными и широкими, и он держался очень спокойно. В свете огня из дверей его лицо под плотно натянутой шапкой было очень острым, как у статуи, вырезанной из хорошего розового дерева. Сильный рот был изогнут вниз.– Ну! Что ты хочешь от меня, мисс?– Моя мать больна, – сказала Бет. – Ей нечего есть.– И чья же это вина? Только не моя! Но, может, твоя мать считает, что виноват во всем я?– Она меня к вам не посылала, она лучше умрет от голода.– Кейт очень гордая. Я это знаю. А ты? Ты знаешь, что такое «гордость»?– Гордостью сыт не будешь.– Не похоже, что ты голодаешь, – заметил дед.– Это моя мать голодала, я узнала об этом только сегодня.– И ты сразу пришла ко мне?– Мне больше некуда идти.– Ты разве не слышала о том, что я поругался с твоим отцом? И как я его выгнал из дома? Ну, хорошо, почему ты думаешь, что я захочу вам помочь?– Я просто подумала, что вы это сделаете. Вот и все.– У тебя довольно странные понятия для девочки твоего возраста. И с этим не поспоришь! Подожди меня здесь. Я пойду с тобой и повидаюсь с твоей матерью.Он подошел к двери и обратился к своим работникам.– Меня здесь не будет ко времени окончания работы, поэтому проследите, чтобы все лампы были потушены, и заприте двери. И не вздумайте уйти раньше времени, я все равно узнаю, если вы это сделаете.Он повернулся к Бет и застегнул свою куртку до верха. Они отправились в путь. Казалось, его не беспокоят темнота и туман. Бет шла рядом и постоянно спотыкалась.– Возьми меня за руку, пока ты не свалилась в ручей, – сказал он ей. – Тебе нужно больше есть моркови, тогда ты не будешь страдать куриной слепотой.Кейт сидела на кухне и шила перчатки. Она подняла глаза и сначала ничего не видела, пока они не сфокусировались на старике, стоявшем перед ней.– Что это значит? Я никого к себе не ждала.– Вам бы стоило предложить мне сесть. Просто из вежливости.– С каких пор мы стали вежливыми друг с другом?– Черт! Эта твоя дочь привела меня сюда, Кейт Тьюк!Кейт повернулась и зло уставилась на Бет, которая принесла стул для старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14