В пятницу вечером дождь уже не так хлестал, но ветер усилился и постепенно изменил свое направление на западное.
Ненна с Бевилом сидели в доме Джека. Похоже, им некуда было податься, поскольку в доме Бевила девушку не принимали, а в Браун Элмсе молодого человека тоже не жаловали. И по вечерам они грелись у камина Джека и смотрели на яркие вспышки огня, которые баламутил ветер, бившийся о стены дымохода.
– Ненавижу такую погоду! – воскликнула Ненна. – Еще прошлой ночью у нас во дворе росла яблоня. Так вот из-за ветра она упала прямо на старенький домик. Я боюсь такого сильного ветра.
– Но это же замечательная погода! – возразил Бевил. – Она переполняет меня восторгом. Я чувствую необыкновенный прилив сил. Наверное, я родился вот в такую ночь, когда бушевала буря. Только послушайте, как завывает в саду! Разве вы не испытываете волнения?
Что за шум, что за ветер в том страшном краю,
Откуда никто не вернется!
Как там светит луна, как летят облака.
И какое там жаркое солнце!
– Я буду вспоминать эту бурю, когда попаду в душную клетку Чипсайда и стану слушать, как спорят богатые купчишки, и придумывать способы обвести вокруг пальца своих соперников. Я буду сочинять поэмы, полные ностальгии, и посылать их в конвертах, обвязанных зеленой шелковой ленточкой, которой пользуются стряпчие.
– Надеюсь, письма ты тоже будешь писать?
– Конечно! Каждый день, обещаю.
В девять Бевил пошел провожать Ненну домой. И в полдесятого вернулся обратно к Джеку.
– Я иду в «Лавровое дерево». Вы не присоединитесь ко мне?
– Сейчас, ночью? Да еще в такую погоду?
– Меня ждут Силванис и Анджелина. Будет что-то вроде прощального вечера. Да пойдемте, Джек, не вредничайте!
И Джек согласился. Они шли, согнувшись, против ветра, а с неба на путников взирали луна и звезды, выглядывая то тут, то там из-за быстро пролетающих на восток клочковатых облаков, подгоняемых ветром.
Ближе к Ниддапу задуло сильнее. Ветер пронзительно свистел, проносясь над рекой, и не встречая на пути особых препятствий. Кабачок, стоявший на берегу, принял на себя основной удар. Домик время от времени потряхивало, и оловянные кружки, аккуратно развешанные по стенам, слегка покачивались на крючках.
– Хорошо, что сегодня столько собралось народу, – сказал Силванис, – иначе мое заведение давно бы снесло ветром!
– Я из тех, кого снесло ветром, – заявил Бевил. – Завтра вечером в это время я уже буду в Лондоне.
– Загляни в «Дельфин» в Дептфорде, – посоветовал Силванис. – Я бывал там, когда работал на Темзе на лихтере. Это неплохое заведение. Туда заходят разные поэты и художники.
– Поэты, художники и певцы! Мне надо поддерживать форму! – воскликнул Бевил и, взяв гармонику из рук Анджелины, жены хозяина, спел свою любимую песню:
Здесь лежит распутник Джимми
И его семь бедных жен.
Сколько жен было б у Джимми
Проживи чуть дольше он?
Если б каждая жена
Родила с пяток детишек.
Их у Джимми было б больше.
Чем в лесу на елке шишек.
И слушатели хором подхватили: «Что за чудесный был бы вид – семейка Джимми на ветках висит!» – Их голоса гремели так, что даже заглушили шум бури.
Около полуночи в кабачок вошли два гуртовщика, и порыв ветра, ворвавшийся в комнату, чуть не задул огонь в камине.
– Уровень воды в Эннен быстро поднимается, – сказал один из них. – В Дипе говорят, что под утро их кухни будут на два-три дюйма залиты водой.
– Вода поднимается очень быстро, – добавил второй. – Я такого давно не видел. А народ, что живет на реке, не успел вовремя сообразить, что происходит, и сейчас из Даднэлла река несет дохлых овец, курятники и много чего другого. Мы это видели, когда переходили мост.
– Пошли посмотрим! – предложил Бевил, и сын хозяина, Стэнли Кнарр, высоко подняв свою огромную кружку, устремился за ним через толпу к двери.
– Кто с нами? – крикнул Бевил. – Ройбен, Джим, Генри Тейлор?
Он опрокинул кружку, допив остатки спиртного, и Анджелина тут же налила ему еще.
– До краев, Анджелина! Бард прощается с Эннен! Джек, ты идешь? – спросил он.
– Пожалуй, можно, – ответил Джек, чувствуя легкое опьянение. – Я еще не видел наводнения на этой нашей Эннен.
Шум стоял такой, будто прорвало плотину. Бурный поток, обогнув поворот, известный как Даднэллская петля, с силой врывался в узкое русло в районе Ниддапа, пода стала выходить из берегов и заливала луга. А ветер, со свистом носившийся над землей, стегал по водяным бурунам, словно пытался вернуть их в русло реки.
На мосту собралось человек двадцать. Молодые парни орали непристойные песни и бурными возгласами встречали и провожали каждый темный предмет, проносившийся в пенистом потоке.
– Смотри, смотри! Что это там плывет?
– Может, это даднэллский большой барабан?
– А вот чей-то ялик! И что за народ живет в верховьях? Неужели они не видели, что начинается наводнение?
– Смотрите – плывет вяз! Сейчас нас стукнет!
По волнам неслось несколько стволов деревьев, которые застряли у моста, и некоторое время их болтало у каменных опор, затем втащило потоком под арки.
– Сколько дров! – воскликнул Стэнли. – «Лавровому дереву» хватило бы надолго!
– Они достанутся жителям Бэмбриджа, – сказал старик, стоявший рядом с Джеком. – Наверняка эти деревья прибьет к плотине в Мастфорде.
Вода продолжала подниматься, захлестывая оба берега, и, глядя, как она растекается, затопляя траву большого поля, Джек подумал, что она напоминает пиво, которое бродит и пенится, выливаясь через края кружки.
– Пора возвращаться! – крикнул он в ухо Бевилу. – Скоро начнет заливать мост, и мы промокнем!
– Нет! Я не пойду! – завопил Бевил, размахивая кружкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55