– Фальк перекатился к ней, потянул и прижал ее к себе. Фальк был весь горячий, и Джулия начала согреваться.
Они долго лежали так, не говоря ни слова, и лишь неровное дыхание выдавало усилия каждого держать себя в руках. Фальк лежал и думал, откуда на ней взялась рубашка. Ему помнилось, что прежде рубашки на ней не было, и еще – что он причинил ей боль. Но с этим ничего нельзя было поделать. Он вел себя максимально осторожно и бережно, как это требуется с девственницей. Она что же, совсем юная, если не знает, что происходит между мужчиной и женщиной? Вроде бы не очень, разговаривает вполне разумно, но… такая тоненькая, и груди такие маленькие и нежные. Сколько же ей лет?
– Скажи-ка, жена, сколько тебе лет?
– Что? – В тусклом лунном свете он увидел, как она подняла голову и смотрит на него. – Сколько мне лет? Двадцать два.
Он удивился.
– Да ты не такая уж и юная, могла бы уже понимать, чего мужчина хочет от женщины.
– Правда? – Джулия пожала плечами. А действительно, почему она ничего не знала? – Ты лучше скажи мне, муж, откуда я могла узнать про это?
– Что? – Фальк в недоумении смотрел на Джулию.
– Насколько я знаю, – ядовитым тоном продолжала Джулия, – Девушка должна быть чистой и невинной до самой брачной ночи. А когда эта ночь наступает, от нее требуют, чтобы она знала хитрости опытной шлюхи. Что, есть какой-то особый манускрипт, в котором я могла вычитать это? Может, монахи держат его на специальной полке под буквой «Б»?
Фальк заметил смех в ее глазах и ямочку на щеке.
– А что это за буква «Б»?
– Блуд, сир, что же еще? – сказала Джулия с невинным видом.
– О! – Он кашлянул. – Я виноват и прошу прощения, если… сделал тебе больно. – Он задумчиво помолчал, поглаживая ее гладкое плечо. – Есть один секрет, который ты должна узнать, малышка, потому что, даст Бог, у нас с тобой впереди долгая супружеская жизнь. И для нас обоих будет лучше, если мы проведем ее без лишних страданий.
Он дотронулся рукой до пушистого треугольника внизу ее живота, но она резко ударила по ней.
– е трогай меня!
– Я просто хотел показать…
– Нет!
– Клянусь, я не стану… я только пальцами…
– Нет, норманн! У меня там все болит. Не надо!
Джулия сжала ноги и вцепилась обеими руками в его запястье. Несколько сконфуженный, он отдернул руку. Никогда еще женщина не отказывала ему, наоборот, все были только рады. Он чувствовал, как она вздрагивает, и слышал, как сопит носом.
– Ладно, успокойся. Я не настолько бессердечен, чтобы приставать к тебе сегодня. Я же вижу, что ты… в потрясении. Я наблюдал подобное у молодых рыцарей после их первого боя. Насмотрятся на кровь и вывернутые кишки, потом плачут, их рвет. Может быть, с девственницей происходит что-то похожее, ведь это тоже своего рода рана, да и кровь была. Хотя ты и не очень молода, тебе многому надо поучиться.
С этими словами он повернулся к Джулии спиной, и вскоре она поняла по его ровному дыханию, что он спит. Джулия еще долго лежала, глядя, как приподнимается и опускается его плечо в такт дыханию. Она не могла решить, хотел ли он ее утешить или обидеть тем, что сказал.
В Фоксборне существовал обычай дарить друг другу подарки между утренней мессой и обедом. Джулия спустилась в холл в своем лучшем платье из зеленого бархата с расшитым золотыми нитями поясом. Ее расчесанные волосы блестели, и пахло от нее чистотой и лавандовым мылом. В обеих руках она несла подарки, которые готовила целый год. Те, что были приготовлены для отца и братьев, остались в сундуке.
Фальк стоял с кубком в руке и смотрел, как она вручает подарки матери и юному Эдвину; даже слуги не остались без подарков. Не было ничего только для него, ее мужа.
Сам он привез подарки для жены и тещи, не подумав о слугах. Зато привезенные им из Лондона припасы заполнили опустевшую кладовую, и еще он пообещал выставить для всех мех с бургундским вином. Этельред и служанки суетливо носились по залу, готовя праздник, какого в Фоксборне никогда еще не было.
Средь этого оживления Фальк подошел к Джулии и, вручив ей небольшой кожаный мешочек, наклонился и, поцеловав в обе щеки, сказал:
– Счастливого Рождества, милая жена.
Джулию покоробило от звучавшей в его голосе фамильярности и от многозначительных взглядов, которые бросали на нее служанки и норманны. Она застыла на месте, глядя на мешочек такими глазами, словно из него вот-вот выползет змея и укусит ее. Неловкое молчание прервала леди Фредесвайд:
– Мне очень жаль, что мы не приготовили подарка для вас, сэр, но я уверена, что Джулия исправит этот промах.
Фальк вежливо улыбнулся, отвесил поклон и устремил взгляд на застывшую фигуру жены.
Неохотно, чувствуя, как мать тычет ее пальцем в спину, Джулия развязала мешочек и высыпала его содержимое на ладонь. Это были две вещи: золотое кольцо – венчальное – и изящное серебряное ожерелье с янтарем.
Не успела она решить, что с ними делать, как темные, поцарапанные пальцы Фалька взяли с ее ладони кольцо. Взяв ее левую руку, он надел его на безымянный палец. Ожерелье Фальк тут же надел Джулии на шею и стал неторопливо застегивать, глядя на ее шею. Джулия вспыхнула и покраснела с головы до ног: он утвердил свои права на нее, и все это видели.
За столом Фальк вел себя деликатно, предложил Джулии первой ветчины и гуся с доски, лежавшей перед ними, ловко отрезав для нее лучший кусок своим ножом с серебряной чеканкой. Он не брызгал слюной, не набрасывался с жадностью на еду, не чавкал и не рыгал, не ковырял пальцем в зубах и не заговаривал с полным ртом.
Сидя между леди Фредесвайд и Джулией, Фальк решил, пользуясь моментом, кое-что разузнать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53