Уж так они устроены, взрослые, – только и делаешь, что всё им растолковываешь, и всё попусту. Вот и с полым орешком: «На что тебе этот старый орех?» Лучше смолчать и либо в карман, либо в вазу, либо в узелок носового платка упрятать орешек, что в любой непредсказуемый миг может лишиться всех своих необыкновенных свойств; сейчас же он исполняет у уха Бельгазу песню, она застыла и словно бы вросла в землю…
– Я вижу! Я вижу песню! Тонкую, как волос, как трава!..
В следующем году Бельгазу будет девять с хвостиком. И она перестанет выдавать в минуты озарения те истины, что ставят в тупик её воспитателей. Каждый новый день отдаляет её от первоначальной прозорливой целостности, всё берущей на подозрение и пренебрегающей опытом, советами, обыденной мудростью. На будущий год она вернётся к песку, что делает её кожу золотой, к солёному маслу и шипучему сидру. Снова обретёт свою хибарку под гнилой соломенной крышей, её городские ноги обуются здесь в сандалии на подошве из натурального рога, медленно утолщающейся от хождения по камням и жнивью. Но обретёт ли она свою детскую проницательность и непревзойдённость чувств, умеющих пробовать аромат на вкус, щупать цвет и видеть – «тонкую, как волос, как трава» – воображаемую песнь…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41