Элисон болтала без умолку. Ли взъерошила ей волосы.
Обе засмеялись. Нежный, женственный голос Ли, сливающийся с детским хихиканьем, застиг Ричарда врасплох, перехватив дыхание, выпуская опасно соблазнительные мысли из их темницы. Ли опустилась на колени и заключила девочку в объятия, а Элисон прижалась к ней так крепко, что цветы выпали у нее из руки.
Ричард затаил дыхание. Эта материнская сцена породила такую волну желания, которой он никогда еще не знал. Не физического желания, а тоскливой жажды присоединиться к этой счастливой группе.
Мать, отец, ребенок… семья.
Глупые, глупые мысли.
Счастливых семей не существует, за исключением тех выдуманных историй, которые Ричард сочиняет дня Элисон, когда укладывает ее в постель.
И все же насколько иной была бы жизнь Элисон, если б ее матерью была Ли. Он видел искреннюю любовь, которую Ли изливала на Элисон, видел в этом объятии, видел в улыбке.
В этот момент Ричард понял, что его дети будут осчастливлены редким и особенным даром: материнской любовью. Вслед за этой мыслью пришел образ Ли с большим животом, в котором растет его ребенок. Эта картинка наполнила Ричарда чисто мужским удовлетворением и первобытным, примитивным порывом идти создавать этого ребенка – немедленно!
Силы небесные, прилив желания застиг его врасплох, бросив в пот. Это плохо, очень плохо. Они женаты не более двадцати четырех часов, а она уже тревожит его мысли, мешает работать и заставляет тосковать о таком будущем, которого, он знал, никогда не будет, потому что оно не существует.
Здравый смысл велел ему держаться на расстоянии. Ни к чему воскрешать давно забытые мечты.
То, что мертво, лучше оставить похороненным.
Ричард прошагал назад к столу, схватил приходно-расходную книгу и попытался заняться подсчетами. По мере того как минута тикала за минутой, порыв найти ее становился невыносимым. Ричард хотел…
Хватит думать о ней! Ему нужно сосредоточиться на этих цифрах. Он перевернул несколько страниц, вернулся к началу, затем вскочил на ноги и зашагал прямо к ее комнате.
Вот и вся его решимость держаться на расстоянии. Он желает ее. Она нужна ему. И, видит Бог, он ее получит.
Отведя Элисон в детскую, Ли направилась к своим покоям. Повернув за угол, она увидела Ричарда, который стучал в ее дверь, и эхо его стука отскакивало от обшитых дубовыми панелями стен.
Горячая краска залила щеки, когда Ли подошла к нему. Она ничего не сказала. Он тоже. Воздух вокруг них, казалось, сделался неподвижным, безмолвным, заряженным напряжением, пронзительный взгляд Ричарда медленно продвигался по ее лицу.
Ричард не пошевелился, даже не притронулся к ней, но она чувствовала себя опаленной, будто стояла слишком близко к огню.
Когда он поднял руку и провел костяшками пальцев вдоль скулы, у Ли из горла вырвался стон. С ответным стоном он притянул ее к себе, сильными руками обхватив за бедра, прижимаясь неистово, ртом находя ее рот и на ощупь отыскивая ручку.
Ли льнула к нему с тем же пылом, когда он втащил ее в комнату и ногой захлопнул дверь. Он держал ее лицо в ладонях, и, зажатая между его грудью и стеной, Ли оказалась окружена его жаром, его запахом, его властным присутствием.
Стремясь поскорее почувствовать жар его тела, прижимающегося к ней, она стащила сюртук с его плеч, развязала шейный платок. Ричард улыбнулся, и она засмеялась, а потом затрепетала, когда он быстро избавил ее от платья и корсета. Ладони скользнули вниз по ногам, и он наклонился, чтобы снять с нее туфли. Он присел перед ней на корточках, обхватив одной рукой за лодыжку, и замер не шевелясь на долгое, ужасно долгое мгновение. Дыхание толчками вырывалось из горла, пока Ли ждала его прикосновений, изнывая от желания.
Сжав руками край рубашки, он потянул ее вверх, своим горячим дыханием опаляя кожу. Ли ахнула, ноги задрожали. Он втиснул плечо ей между ног, раздвигая колени, давая место своим рукам, губам и языку. Судорожные всхлипы вырывались из ее горла.
Мягкие волосы Ричарда щекотали бедра. Он продвинулся выше, рассылая невыносимую дрожь по ногам. Судорожно вздыхая, чувствуя, как нестерпимо нарастает жар внутри, Ли потянула его рубашку, побуждая заключить ее в объятия.
Успокаивающее бормотание было его единственным ответом. Он продолжал свое медленное мучительное путешествие вверх по ее телу.
Наконец он добрался до груди, неторопливо обведя соски и с рыком, терзая ее каждым втягивающим движением губ, рассылая ответное напряжение к низу живота и в лоно. Его рубашка тоже исчезла, и он увлек Ли к кровати.
Живот его был тугим и узким, бронзово-золотистым в угасающем свете. Волосы, такие же черные, как и на голове, покрывали грудь, стрелой сужаясь книзу и уходя под бриджи.
Когда он завозился с пуговицами, Ли подняла взгляд, захваченная шаловливой улыбкой на его губах и дьявольским блеском глаз.
А потом уже не осталось места ни для сомнений, ни для мыслей, ни для страхов. Был только Ричард, двигающийся над ней, скользящий в нее, нашептывающий греховно-порочные слова ей на ухо.
Это было горячее, дерзкое, отчаянное желание. Быстрое утверждение прав, страстный жар.
Она пылко прильнула к нему, вонзаясь пальцами ему и руки, ее губы двигались по его плечам, шее. Мышцы живота сжимались, груди ныли, а ноги дрожали, она обвила их вокруг Ричарда, принимая его в свое тело. Напряжение росло, поднималось до немыслимых высот, и он задрожал и прижал ее к своей груди, зарывшись лицом ей в волосы.
– Я люблю тебя! – вскрикнула она ему в шею.
Он застыл, одеревенел над, ней. Даже шелест дыхания не достигал ее ушей. Единственными звуками, которые она еще слышала, были бешеный стук ее сердца и эхо слов, повисших в знойном, тяжелом воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99