– Я бы предпочла найти выход, – проворчала она, что было не вполне разумно и ни капельки не рассудительно, но он держал ее за руки и смотрел на нее этими тревожащими дьявольскими очами, а его соблазнительный запах окутывал се. А потом герцог сделал нечто неожиданное.
Он рассмеялся глубоким, рокочущим смехом, от которого у нее по коже побежали мурашки. Глаза его потемнели. Взгляд опустился на ее губы, и Ли поняла… что герцог сейчас опять ее поцелует. Она хотела отклониться назад, но подалась вперед, веки медленно опустились.
Он совершает большую ошибку.
Но, даже понимая это, Ричард не мог остановиться.
Он заставил себя удерживать руки у Ли на спине, только на спине, и привлек ближе, вдыхая аромат роз и лосьона, чувствуя тепло дыхания на своих губах. Теперь он понял. Не виски побудило его поцеловать ее.
Глава 7
Карета остановилась, прежде чем он успел углубить поцелуй, прежде чем страсть смела рассудок, прежде чем он овладел своей женой, своей девственной женой, прямо здесь, в холодной темной карете, не думая ни о ее удовольствии, ни о собственном душевном покое.
Пульс быстро маршировал под стук сердца. Ричард убрал руки и откинулся на жесткую кожаную спинку. Причиняющее неудобство напряжение сжало ноги. Когда страсть пошла на убыль, янтарно-зеленая мягкость глаз Ли потемнела. Бордовый румянец залил щеки, растекся по шее, притягивая его взгляд к часто вздымающейся и опускающейся груди, Ли пыталась выровнять дыхание.
– Не целуйте меня больше, – сказала она. – И не дотрагивайтесь до меня.
– Ты намереваешься отказывать нам обоим в удовольствиях супружеской постели? – Зачем он сказал это, Ричард не знал, поскольку вообще не собирался спать с ней – хотя тяжелая боль в паху опровергала это намерение. А если подумать, почему бы, черт возьми, и нет?
Может, он и не хотел жену, но она у него есть. Следует ли ему воспользоваться теми выгодами, которые он получил? Разве не заплатил он за них своей гордостью? Своим достоинством? Самой душой?
Кроме того, пора ему обзавестись наследником. Нельзя допустить, чтобы имения попали в руки Джеффри. Этот дурак разорит их в пух и прах, если еще раньше не проиграет за карточным столом. Ричард не может позволить этому случиться. Его долг – сохранить титул и собственность для грядущих поколений Уэкстонов.
А что, если Ли в сговоре со своим вероломным папашей?
– Если вы хотели удовольствий, – проговорила Ли дрожащим голосом, но от гнева или от желания, трудно было сказать, – тогда надо было жениться по любви, а не ради денег.
Он засмеялся, хотя на самом деле хотелось презрительно усмехнуться, но не над ней, а над собой, – правда наконец прояснилась. Она наивная жертва подлых интриг своего отца, ибо только наивная, неопытная глупышка может верить, что любовь – если она вообще существует между мужчиной и женщиной – является основой для брака. Чувство сродни ненависти или, быть может, вина царапали горло, переворачивали внутренности. Он хотел ненавидеть Ли, но не мог.
Она не заслуживает этого. Как не заслуживает его гнева и презрения. Ибо разве не оказалась она, так же как и он, в ловушке этого постылого брака?
Милостивый Боже, какая неразбериха! Какая ужасная неразбериха!
Ричард провел руками по лицу, потом по волосам. Не успел он ничего сказать, как дверца распахнулась.
Ливрейный лакей опустил подножку. Ричард выпрыгнул из кареты и повернулся, чтобы помочь Ли – своей жене, черт бы подрал все на свете – спуститься на землю.
Звуки смеха привлекли его взгляд к дому, где каждое окно было ярко освещено сотнями свечей, а комнаты полны элегантно одетых дам и джентльменов.
Как он забыл про бал Рейчел?
То, что одно время казалось хорошей идеей – пресечь слухи в отношении его поспешной женитьбы, смело бросив свою свадьбу в лицо обществу, – теперь оборачивалось ужасным наказанием для гордой красавицы, которая шла с ним бок о бок. Конечно, когда он замышлял этот план, в его жилах текло больше виски, чем крови, не говоря уж о неукротимой, дикой ярости. На ее отца, на Джеффри, на себя и на эту ситуацию.
Он взял Ли за руку, намереваясь обогнуть угол дома и войти через черный ход. Оттуда недалеко до лестницы, ведущей в личные покои, что позволит им избежать толпы. Но брат ждал их прибытия.
Джеффри распахнул парадную дверь и махнул рукой дворецкому, который громко возвестил:
– Герцог и герцогиня Сент-Остин.
– Нам надо станцевать всего один танец, – прошептал ей на ухо муж, этот нехороший, порочный человек, губами щекоча нежную кожу шеи. – А потом можно будет уйти.
Единственное, чего хотелось Ли, – это уединиться в своих покоях, где бы эти покои ни находились, но она приклеила на лицо ослепительную улыбку, словно была самой счастливой из невест в счастливейший день своей жизни, и он повел ее в дом, а затем в бальный зал, где толпились человек триста или четыреста, и все смотрели на нее. Что она могла сделать? Повернуться и выбежать из комнаты?
Никто не говорил. Никто не шевелился. Даже слуги застыли с подносами в руках.
Ли могла бы счесть эти ошарашенные физиономии с разинутыми ртами и вытаращенными глазами весьма забавными, если б не ощущение бездонной пустоты в желудке и не головокружение, настигшее ее. Зал был ошеломляюще большой, с куполообразным потолком высотой в три этажа. Свет от люстр мерцал на позолоте и мраморе, придавая сказочное сияние.
Будь она наивной девочкой, еще не вышедшей из классной комнаты, то могла бы вообразить, что темный, опасный мужчина, шагающий с ней рядом, – заколдованный принц, унесший ее в свое королевство.
Реальность же была не такой привлекательной и не так легко объяснимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99