Гай сидел верхом на его плечах и визжал от удовольствия, когда сын вилика, подражая норовистому жеребцу, начинал ржать и брыкаться.
По ту сторону поля сидели няньки. Вдруг одна из них, оглянувшись, вскрикнула и бросилась к Гаю. Александр тоже что-то увидел и внезапно остановился. От толчка Гай чуть не упал и в испуге заплакал.
Несколько рабов в темных туниках несли тело, привязанное к двум палкам, прогибавшимся так, что оно почти волочилось по земле.
«Шайка гладиаторов!» Луций выхватил кинжал, с которым, по настоянию Хризостома, теперь не расставался… но тут же вложил его в ножны и пошел навстречу рабам, увидев среди них Мардония.
– Что случилось?
Рабы остановились и опустили носилки на дорожку. Александр, передав Гая нянькам, подошел к ним. Испуганные женщины стояли поодаль.
– Поймали беглеца, господин, – доложил Мардоний, почтительно кланяясь Луцию.
– Так он не мертвый?
– Нет, он просто притворяется, господин. Мы его немного помяли, когда ловили, – добавил старший пастух, видя, что Луций рассматривает окровавленное лицо Клеона. – Отчаянный мальчишка, едва с ним справились. Бежал к Спартаку!
Луций сделал вид, будто имя вождя рабов ему незнакомо:
– К кому?
– К Спартаку, господин… К презренному гладиатору, войско которого сражается с Публием Варинием…
Луций поднял брови:
– Войско?… Шайка , хотел ты сказать?
– Да, господин, шайка…
– Раз он бежал, – строго сказал Луций, – его надо заключить в эргастул и бичевать.
Александр, который уже давно узнал Клеона, решил прийти к нему на помощь:
– Он никуда не бежал, господин, я знаю. Он шел на виллу. Мой отец приказал ему прийти сегодня. Я слышал, как он хвалил его за усердную службу. Это Клеон, господин.
– Какой Клеон? – Луций холодно взглянул на Александра. – Отойди подальше. Ты играешь с Гаем, тебе нельзя общаться с грязными рабами.
– Это Клеон, пастух, – повторил Александр, делая шаг назад. – Помнишь, господин, ты еще велел выкупать его собаку в день твоего приезда?… Ее зовут Лев…
Клеон открыл глаза. Няньки подошли ближе и вытянули шеи, заглядывая ему в лицо.
– Льва убили, – прошептал Клеон. – Старший пастух убил Льва.
– Мою лошадь?! – пронзительно закричал Гай. – Он убил мою лошадь?! Пусти!.. – Гай вырывался и колотил рабыню ногами.
– Собака набросилась на нас, господин, мы защищались, – сказал Мардоний.
Из глаз Клеона потекли слезы.
– Лев мешал ему воровать. Вот почему он убил Льва…
Мардоний пнул Клеона ногой:
– Лжешь!.. Встань, когда разговариваешь с господином! Ишь, разлегся!
Клеон со стоном приподнялся. Ветки, к которым он был привязан, мешали ему подняться на ноги.
– Ох, господин… Ты помнишь, какой Лев был добрый и ласковый, – обратился он к Гаю. – Он возил тебя по дому и ни разу не зарычал, хотя у него на шее была рана…
Гай вырвался из рук зазевавшихся нянек и обнял Клеона:
– Не плачь! Я скажу отцу, чтобы он приказал распять этого старика.
Луций сердито сдвинул брови:
– Отойди, Гай… Возьмите же его! – обернулся он к нянькам.
– Но это мой раб! – закричал Гай. – Отец подарил его мне!
– Не годится виснуть на шее раба, да еще такого грязного, хотя бы он и был твоим рабом… Немедленно выкупать маленького господина, – приказал Луций нянькам. – А ты, Гай, не беспокойся: я пойду с ними к отцу и постараюсь, чтобы справедливость восторжествовала… Развяжите его, – обратился он к надсмотрщикам, – и следуйте за мной!
Клеона развязали. Он уже не плакал. Уставившись в землю и закусив губы, чтобы не стонать от боли, он шел, окруженный надсмотрщиками. Мардоний шагал сзади. Александр присоединился к ним. Вопли Гая огласили луг. Он требовал, чтобы его тоже взяли к отцу, но неумолимые няньки потащили его купаться.
Прямо из сада Луций и рабы вошли в спальню Гнея Станиена. В деревенской вилле спальня сенатора была больше, чем в городском доме, но, как и в городе, темная – окно ее выходило на галерею для прогулок, которая огибала дом. После залитого солнцем сада трудно было что-нибудь разглядеть в зеленоватом сумраке, и вошедшие не сразу заметили Станиена, еще нежившегося в постели. Луций направился к кровати:
– Этого мальчика, отец, старший пастух изловил на дороге и уверяет, что он бежал к мятежным гладиаторам. А сын вилика говорит, что Сильвин вызвал этого мальчика к себе, чтобы наградить за усердную службу. Сам же мальчик ничего не говорит, а только плачет, что его собаку убили.
Станиен поднялся на локте и оглядел Клеона:
– Не следовало вводить в спальню такого грязного раба. Не понимаю, почему вилик награждает раба, которым распоряжается старший пастух!.. Жаль, что вилик уехал на дальние пастбища и нельзя его спросить… Что это за раб вообще?… Откуда он взялся?
– Он приехал со мной, отец. Ты купил его на форуме накануне моего отъезда на виллу.
– Ах, это тот… – протянул Станиен. – До приезда вилика прикажи заключить его в эргастул.
– Господин, вилик ничего не говорил мне о награде, – смиренно нагнув голову, вмешался в разговор Мардоний. – Это нерадивый раб. А его собака пожирала ягнят. Я не знал, что она принадлежит маленькому господину…
– Неправда! – перебил его Клеон. – Я говорил тебе.
– Молчать! – крикнул Станиен. – Как ты смеешь возвышать голос в присутствии господина?… Говори, Мардоний.
– Разреши, господин, рассказать тебе, как все было…
– Ты утверждаешь, что он бежал к этим… в эту шайку? – перебил его сенатор.
– Да, господин. Если бы он шел к вилику, он шел бы сюда, а не в ту сторону, где идет сражение.
– В таком случае, сейчас же заключить его в эргастул и, когда рабы поужинают, бичевать!
Александр, стараясь, чтобы старый Станиен его не заметил, дернул Луция за край туники:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84