– Я не знал, что он так добр, – пробормотал мальчик.
– Может, добр, а может, просто расчетлив, – рассудительно ответил слуга. – Каждому свое добро жалко. Ведь пес небось денег стоит.
«Правда, – подумал Клеон: – мальчиков, как я, сколько угодно найдешь, а другой такой собаки не сыщешь, хоть весь мир обойди».
Слуга не торопился уходить.
– Что-то я будто не видел тебя раньше среди рабов Станиена, – сказал он, разглядывая мальчика. – В первый раз на виллу едешь, что ли?
– Меня только вчера купили… – Клеон вздохнул и оглянулся. Заметив, что на них никто не смотрит, он стремительно поднялся и шепотом спросил: – Не знаешь ли, чем кончился бой у Везувия?
Слуга удивленно взглянул на Клеона:
– Вон ты какой!.. Уж не в отряде ли гладиаторов побывал?
– Нет, но я в это время был… возле Везувия, – торопливо сказал Клеон. – Не слыхал ли ты, кто победил – Спартак или легионеры?
– Эй, Кребрик! – окликнула раба хозяйка харчевни. – Я, что ли, за тебя буду подавать гостям?… Тика разрывается одна, а он преспокойно болтает!
– Иду, иду, хозяйка!.. Я ждал, пока достопочтенный пес освободит миску… Брось кости на землю, – приказал он Клеону, – а миску дай мне. – Принимая миску из рук мальчика, он, как показалось Клеону, шепнул: – Победил Спартак. – Но Клеон не был уверен, что не ослышался.
Пообедав и сменив лошадей, двинулись дальше. За стенами города рэду Луция осадила толпа оборванцев. Они бежали за рэдой, бранясь и требуя подаяния. Луций задернул занавеску. Не в первый раз проезжал он здесь и всегда встречал в этом месте нищих, но никогда не вели они себя так дерзко, никогда их не было так много.
Хризостом взволновался: начинается!.. Он швырнул на дорогу горсть мелких монет. В толпе завязалась драка. Возница пустил лошадей вскачь. Вслед рэде Луция полетели проклятия за скудную подачку.
– Как знать, что ждет нас на вилле… – вздохнул Хризостом, с беспокойством глядя на своего любимца. – Может быть, все-таки лучше вернуться?
– Я вижу, тебе не дает покоя ворон? – насмешливо спросил Луций.
– Забота о тебе не дает мне покоя, господин, – возразил Хризостом. – Я уверен, что такими наглыми делает этих нищих близость бунтовщиков.
Грустный, полный достоинства тон Хризостома пристыдил Луция:
– Не обижайся, старик! – Он примирительно потрепал домоправителя по колену. – Я знаю, что ты ко мне привязан, поэтому и хочешь, чтобы я верил каждой басне, которой тешится плебс на форуме.
Тяжело вздохнув, Хризостом приподнял занавеску. Повозки быстро катились. Сзади лаял Лев. Какая-то вечерняя птица попискивала в кустах за огородами…
– Успеем ли мы засветло доехать? – беспокоился Хризостом. – Камыши Помптинских болот и в обычное время полны всякого сброда, а теперь… – Он высунул голову в окошечко: – Погоняй скорее!.. Чтобы до темноты быть у переправы.
Глава 12. Помптинские болота
Солнце село, прежде чем путешественники остановились на берегу канала, пересекавшего Помптинские болота. К радости Хризостома, паром еще не успел отвалить. Паромщик переругивался с пассажирами, собирая плату за проезд. Рабы Станиена сняли кладь с повозок: рэду и петориты оставляли здесь. В конце канала, за храмом богини Феронии, начинался подъем, доступный только пешеходам да мулам и верховым лошадям.
Чтобы очистить место для знатного путешественника и его поклажи, хозяин парома растолкал остальных пассажиров. Рабы раскинули для Луция палатку, в которую он пригласил и Хризостома. Затем, чтобы избавить молодого господина от комаров, полы палатки были плотно закрыты. Рабы улеглись вокруг нее на тюках. Клеон положил голову на мохнатую спину Льва и, глядя на последние зеленоватые отблески в небе, стал мечтать о том, как он и Лев убегут к Спартаку и возьмут в плен претора Клодия и Аполлодора. «Если бы Гракхи еще жили, – подумал Клеон, – были бы они на стороне Спартака?… Как жаль, что возница остался на берегу с лошадьми. Сколько еще мог бы он рассказать!»
Какая-то веселая компания затянула песнь в честь Вакха. Под эту песнь и кваканье лягушек паром двинулся в путь. Его тащил мул, шагавший по насыпи вдоль канала. За мулом, лениво помахивая заостренной палкой, шел паромщик.
Зеленоватые отблески в небе погасли. В зловещем туманном круге всплыла бледная луна. Песня постепенно смолкла. Легкий ветер шуршал в камышах за насыпью, отделявшей канал от болота. Страх перед притаившимися там бродягами заставлял людей на пароме теснее жаться друг к другу. Кто-то тихо разговаривал. Кое-где уже послышался храп. Нервно тявкнул во сне утомленный Лев… Постепенно все затихло. Только шелестела вода у краев парома, воинственно трубили комары, шептался камыш за насыпью да квакали лягушки.
Видя, что пассажиры уснули, паромщик привязал мула к старой ветле и улегся, завернувшись с головой в овчину.
Паром остановился.
Хризостом внезапно проснулся. Что случилось?… Почему прекратилось движение?… Напали разбойники?… Прислушался – ни криков, ни бряцания оружия. Вспомнив о подозрительных спутниках, потрогал мешок с деньгами… Цел… Почему же остановился паром? Хризостом вышел из палатки и при свете луны увидел мирно пасущегося мула и возле него спящего хозяина парома. Паром стоял у насыпи, предоставленный всем случайностям ночевки среди камышей, кишевших бежавшими от правосудия преступниками.
Возмущенный домоправитель взобрался на насыпь и пинком ноги разбудил паромщика:
– Ты что же, в заговоре с разбойниками? Сейчас же вставай, негодяй! Если я еще раз увижу тебя валяющимся, клянусь Гермесом, тебе несдобровать!
Не разглядев в темноте, что лицо Хризостома, по обычаю рабов, украшала борода, паромщик не посмел ослушаться и, покорно отвязав мула, снова погнал его вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84