..
– Нам здесь и без того тесно!
– Тише, вы!.. – прикрикнул на них пожилой раб. – Напали на мальчишку, как стая голодных псов! Обрадовались, что нашли беззащитного?
– А мы и есть голодные псы, – отозвался молодой раб. – Животы у всех от голода подвело, а Кимбр и Орозий теперь носа не высунут из харчевни, пока дождь не пройдет. Поневоле станешь бросаться на людей… Эй, мальчик, – обратился он к Клеону, – что ты там стоишь, как плакучая ива? Выжимай воду из хитона и ползи сюда. Здесь хоть согреешься в сене.
Клеон поднял скованные руки:
– Как же я сниму хитон?
– Сейчас я тебе помогу. – Молодой раб выбрался из сена и подошел к Клеону.
Мальчик с восхищением смотрел на его широкую грудь и стройные бедра. Юноша расстегнул пряжки на плечах Клеона, и хитон упал к его ногам.
Рабы раздвинулись, давая место мальчику. Никто не выразил неудовольствия, когда Лев последовал за хозяином и стал разгребать лапами сено, устраивая себе гнездо. Все словно забыли, как враждебно встретили мальчика и собаку.
– Счастливцы те, кому удалось этой ночью бежать! – вздохнул кто-то.
– Если они бежали к Спартаку, их убьют, – сказал другой.
– Лучше погибнуть в бою, чем жить так, как мы!..
– Меня тошнит от голода, – пожаловался старик, стоявший рядом с Клеоном.
– Вот новость!
– Постарайся не думать о еде.
– Да-да!.. И подумай о тех, кому живется хуже, чем тебе.
– Ну уж хуже и быть не может…
– Да бросьте вы стонать! – оборвал их сетования молодой раб. – И так тошно. Эх, как хотел бы я сейчас быть у Спартака!
– Говорят, гладиаторы живут между собой как братья, – вставил кто-то.
– Глядите: дождь кончился! – радостно крикнул старик.
Сквозь щели сарая скользнул солнечный луч и снова исчез.
– Опять туча набежала!..
– Нет, это облако.
Снаружи загремел засов, дверь открылась, и на пороге появились Кимбр и Орозий. У одного была в руках корзина с лепешками, у другого – мех с водой, в которой были перемыты виноградные выжимки. Рабы с жадностью набросились на еду.
После обеда приказали собираться. Вздыхая и бранясь, рабы натянули влажные одежды и, шлепая по лужам, отправились в путь. Все были утомлены и угрюмо молчали. Только хлопали бичи да позади колонны распевал во все горло подвыпивший Аполлодор.
К Риму подошли на рассвете и остановились на окраине города в харчевне.
– Рад тебя видеть! – приветствовал Аполлодора хозяин харчевни. – Жаль, что ты не прибыл раньше. Вчера вечером Эльвий Медуллий справлялся, нет ли у меня кого из работорговцев. Он хочет отделаться от трех строптивых рабов.
– Так сообщи ему, что я здесь и к его услугам. А сейчас приготовь горячей воды и лохань… Эй, сицилиец! – позвал Аполлодор Клеона. – Иди за хозяином, он покажет тебе, где можно вымыть пса. При одном взгляде на эту собаку начинает чесаться тело: кажется, она собрала на своей шкуре всю грязь и всех блох Сицилии и Кампании. Такой товар никуда не годится… Эй, Орозий!.. Сними с мальчика цепь. Ты же слышишь, что я ему приказываю.
– Вот и радость у нас, – приговаривал Клеон, поливая водой Льва: – горячая ванна и свободные руки. Ничего, Лев, не унывай, мы еще уйдем из неволи! Только не вешай нос.
Лев смирно стоял в корыте и, наклонив голову набок, слушал Клеона. Струи теплой воды и ласковое прикосновение рук приятно щекотали кожу, и пес блаженствовал. Время от времени он встряхивался, обдавая мальчика брызгами и весело скаля зубы.
Вымыв Льва, Клеон по приказу Орозия уложил его на сене в сарае. Надсмотрщик с порога бросил мальчику ремень:
– Привяжи своего дружка, чтобы он за тобой не увязался: сейчас пойдем в баню.
– В баню?!
– Ну конечно. Чего рот разинул? Все вы так грязны, что на вас никто и взглянуть не захочет, не то что купить. Ну, живо привязывай его, и пойдем!
– Его не надо привязывать. Мне достаточно только сказать ему.
– В таком случае, скажи этому оборотню, чтобы он не выл, не лаял и не грыз дверь, когда ты уйдешь.
Клеон присел на корточки перед собакой:
– Теперь пойду купаться я. А ты останешься здесь… Понимаешь?… Без меня! Слышишь? Ты должен лежать тихо, как полевая мышка. Понимаешь?… Я ухожу, а ты остаешься.
Клеон поднялся. Лев сделал движение за ним.
– Что я сказал?! – топнул ногой мальчик. Лев покорно улегся, жалобно глядя ему вслед.
Баня, в которую надсмотрщики Аполлодора повели рабов, была тесной и довольно грязной, но Клеону она показалась великолепной. Особенно поразило его обилие горячей воды и большие ванны в полу, где могли мыться несколько человек сразу.
После купания Кимбр и Орозий укладывали рабов на длинных скамьях и растирали – одних маслом теребента, других – пемзой, чтобы хоть на время сделать дряблую или шершавую кожу упругой и гладкой. Волосы самых молодых Орозий завил раскаленными щипцами.
По законам Римской республики, обманутый торговцем покупатель мог взыскать с него убытки, а в некоторых случаях даже потребовать, чтобы торговец вернул ему деньги и забрал свой товар. И все же барышники, продававшие рабов, пускались на всякие хитрости: больным подкрашивали щеки и давали лекарства, от которых у них начинали блестеть глаза и мускулы приобретали временную силу; старым расправляли морщины массажем и разными впрыскиваниями под кожу; на одних напяливали украшения, чтобы скрыть врожденное уродство, других раздевали донага, чтобы показать их красоту и силу. Клеон изумлялся, глядя, как под руками Орозия и Кимбра менялась наружность грязных, заморенных людей, с которыми вместе пришел он в баню. Но вот Орозий подошел со щипцами к нему, и Клеон вскочил и попятился:
– Не трогай меня!
– Как это «не трогай»?… Ну-ка, подержи его, Кимбр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84