Все овцы и ягнята были на месте.
Клеон смотрел победителем. Ему так хотелось отколотить старшего пастуха. Он мечтал и о том, чтобы вилик и Мардоний поскорее уехали, и тогда он расправится с Долговязым… Но Сильвин не торопился. Он медленно пил овечье молоко, что-то обдумывая. Никто не решался прервать его размышления. Наконец он заговорил, обращаясь к Мардонию:
– Здесь ты хозяин. Не мое дело давать тебе советы. Но раз ты сам позвал меня, так выслушай теперь мое мнение. Если Долговязый ложно доносит на своего товарища, значит, они почему-то враждуют, и их надо разлучить. Сделай сицилийца объездчиком. Лучшего помощника тебе не найти. Если ты не против, я поговорю о нем с господином. Согласен?
– Меня?! – испугался Клеон. – Его помощником?…
Вилик сделал вид, что не слыхал восклицания сицилийца.
– Зачем спрашивать мое согласие? – с притворным смирением сказал старший пастух. – Господин волен поставить меня на место этого мальчишки, а его – на мое. Мы обязаны повиноваться, а не рассуждать.
Долговязый снова вскинул глаза на Мардония и потупился. Клеон умоляюще посмотрел на вилика:
– Лучше возьми меня к себе!
– Пока не могу, – сказал вилик, направляясь к лошади.
Стоя рядом, Клеон и Долговязый провожали Мардония и вилика. Лев, поднявшись на задние лапы, махал передними и лаял, негодуя, что его привязали и он не может вцепиться в ляжку ненавистного врага, из-за которого ему когда-то досталось.
Как только всадники исчезли среди деревьев, Клеон, ни слова не говоря, набросился с кулаками на Долговязого. Лев завизжал, стараясь сорваться с цепи. Долговязый, видимо, приготовился к бою и с неожиданной быстротой схватил Клеона за руки:
– Сначала спроси, а потом дерись! С ума сошел!
Долговязый был старше, выше и сильнее Клеона. Мальчик тщетно старался вырвать руки из цепких лап рыжего пастуха.
– О чем спрашивать! – с бессильной яростью кричал Клеон. – Наврешь мне, как наврал Мардонию!
– Ты дурак, – спокойно сказал Долговязый. – Мардоний оболгал меня, как и тебя. Неужто не понимаешь? Только я молчал, а не лез с ним в спор, как ты: спорить с ним бесполезно, он любимец господина. И вилик это знает. Он тоже не посмел уличить его во лжи. А ты как петух: ко-ко-ко! ко-ко-ко!.. Вот он теперь тебе покажет! А я с самого начала говорил: лучше бы тебе проситься в другое место.
Глава 5. Клеон побеждает в споре с самим собой
По вечерам на горы спускались облака, окутывая пастбище сырой мглой. С каждой ночью темнота становилась все гуще. Несколько раз Долговязый предлагал сменить Клеона. Сицилиец отказывался.
Как-то, сидя у костра, Клеон думал о том, что вот уж и лето кончается, а сын вилика так ни разу и не пришел на пастбище. Забыл, видно, о своем обещании! И вилик о Клеоне позабыл… Ну, вилику сейчас не до него, у вилика – уборка винограда. Удивительно, что Мардоний носу не показывает! С той поры, как был он с виликом на пастбище, прошло больше недели, а старший ни разу к ним не заглянул. Раб с сыроварни тоже не приезжает… Может быть, и его на уборку винограда забрали…
Как бывало весело в эти дни дома! Вся деревня высыпала на виноградники, целыми семьями. Дети срывали низко висящие сладкие гроздья и ели их сколько хотели. Клеон и Пас-сион таскали корзины с виноградом в давильню, где мужчины, стоя в ряд и держась за протянутый поперек чана шест, топтали гроздья, и ноги их выше щиколоток были красны от виноградного сока. Ох, если бы можно было убежать домой!
С пастбища убежать нетрудно. Вот только как быть со Львом! Раб с сыроварни прав: Лев сразу выдаст Клеона. А уйти без Льва он и подумать не может. Но и на пастбище оставаться после ссоры с Мардонием нельзя… Хоть бы вилик скорее приехал!
Лев поднял голову и заворчал. Послышался стук лошадиных копыт. Из темноты выехал к костру Мардоний и сердито спросил:
– Кого это ты подманиваешь? Такое пламя разжег, что с дороги видно. Долговязый спит?
– Да… Сегодня моя очередь стеречь овец.
– Странно: когда бы я ни приехал, все твоя очередь! – Мардоний покачал головой. – Разбуди его! Да держи своего пса. Ишь, зубы оскалил!
– Тихо, Лев! – прикрикнул Клеон. – Не бойся, – обратился он к Мардонию, – Лев не тронет тебя.
Но Мардоний предпочел не сходить с лошади и, сидя в седле, ожидал, пока Долговязый подойдет к нему.
– Никто чужой на пастбище не был? – отрывисто спросил он.
– Нет, – зевая, отвечал Долговязый.
– Чуть свет уходите подальше от дороги, – распорядился Мардоний. – Остановишься у того леса, где пас прошлой осенью… А ты, – обратился он к Клеону, – смотри, чтобы собака не подпускала к овцам чужих… – Он снова повернулся к Долговязому: – Если придут к вам легионеры и скажут, что они сражаются под начальством Публия Вариния, дай молока им сколько попросят. А если захотят купить овцу, пошли их ко мне. Укажи им самый короткий путь на виллу. Если же явятся мятежники, натравите на них собаку.
Мардоний повернул коня и еще раз приказал:
– Собирайтесь немедленно! Чтобы на рассвете и духа вашего здесь не было!
– Да уж сказано, чего твердить об одном и том же, – проворчал Долговязый.
– Поди-ка сюда, – позвал Мардоний, медленно отъезжая в сторону.
И, когда Долговязый подошел, старший пастух наклонился к нему и, потрясая кулаком, стал что-то говорить.
«Бранится, – подумал Клеон. – Видно, и Долговязый ему уж не угодил».
Как только лошадь Мардония вышла из круга, освещенного костром, она и всадник слились с мраком ночи, словно растаяли.
Долговязый, подождав, пока смолк стук копыт, вернулся к костру.
– Он говорит, что возле виллы Помпония уже второй день идет бой…
– С кем? – спросил Клеон, стараясь скрыть волнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84