– Я по телеграмме! – расталкивал он очередь локтями. – Заверено врачом! Место забронировано!
Он так размахивал в воздухе телеграммой и так напирал, что ни у кого из «резерва», образовавшегося еще два дня назад, не повернулся язык остановить Веселого, а тем более – прочесть его телеграмму. Когда регистратор еще раз поторопила, крикнув, что посадка в самолет уже закончена, кто-то из очереди предложил Веселому не толкаться, оторвать контрольный талон и передать на регистрацию по рукам, а самому бежать к самолету. Начальник смены было запротестовала, однако не успела она сказать и двух слов, как в руках у пассажиров «резерва» замелькал оторванный талон.
– Багажа нет! – крикнул Петр Панфилович. – Я побежал!
Петр Панфилович знал, куда бежать. В Иркутске он бывал часто, в аэропорту знал все ходы и выходы, поэтому не стал тратить времени на поиски дежурного по посадке, а бросился прямо к павильону выдачи багажа – там был проход на летное поле.
– Читинский! – закричал он. – Где читинский? У меня дополнительный билет! Вот посадочный, гражданка красивая, сказали бегом, посадки закончена, Куда бежать?
Самолет он нашел без расспросов; только у одного из Илов не было народу. Не было на трапе и дежурных. «Значит, пассажиры в самолете», – сообразил Петр Панфилович.
Он прошел через весь салон и заглянул в следующий – там была кухня. Кухня его не интересовала, он лишь извинился перед молоденькой бортпроводницей:
– Я, понимаете, люблю летать впереди. Рядом с пилотами надежней, верно? – и рухнул в кресло первого ряда.
– Летим? – сказал он соседу моряку и удивился: – Эге! Да вы, я вижу, воздушный моряк!
Моряк, занятый разговором с соседкой, обернулся и сказал:
– А вы, я вижу, из морских летчиков?
– Точно! – рассмеялся Петр Панфилович, – Всю жизнь летаю, моряк, угадал! Такая уж у меня профессия.
– Толкач? – осведомился моряк.
– Ну, зачем… – обиделся Петр Панфилович, – Экспедитор – снабженец. Удостоверения не требуется? Тогда будем знакомы: Веселый Петр Панфилович.
– А точней? – энергично пожал протянутую руку моряк.
– Петя, – обрадовался Петр Панфилович. – Люблю на брудершафт.
– А ты и впрямь веселый!
– Ага, фамилия под характер! А с вами можно на брудершафт? – протянул Петр Панфилович руку соседке моряка.
Та натянуто улыбнулась, поколебалась, Петр Панфилович собрался было уже сделать повисшей нелепо в воздухе рукой какой-нибудь замысловатый жест, но тут соседка смилостивилась и ладошку все же протянула:
– Инна, – И добавила с усмешкой: – А мой друг забыл вам представиться, Звать его Федором, а вот фамилия у него тоже, неверное, под характер.
– Нет! У него фамилия по форме, – рассмеялся Петр Панфилович, – Верно, капитан?
– Ну уж… – усмехнулась опять девушка. – До капитана ему еще лычек пять не хватает, Пока он лишь четвертый помощник, А может, и седьмой – кто их там знает, на море! Разве акулы…
– Штурман, а не помощник, – поправил Инну моряк.
– Во! – обрадовался Петр Панфилович. – Угадал! Одного определенно назову Федей. Федя – моряк, а? Звучит! Хотя, – согнал он с лица улыбку, извлекая из нагрудного кармана телеграмму, – может, она всех трех девчонок принесла? Как понять, Нина, что это значит…
– Инна, боже!
– Виноват, Инна. Так как понять; «Люблю, целую, поздравляю тройней мушкетеров».
– Мушкетеров! – рассмеялась девушка, – Так у вас родилось трое парней? Какое счастье!
– Вот! – воскликнул Петр Панфилович, – Угадал. Я знаешь, Инночка, что им купил «на зубок»? Каждому по бутылке армянского коньяка! Без звездочек! Высший класс! А достал – знаешь как? Э – э! Было дело…
Рассказывать Петр Панфилович и умел и любил Особенно когда аудитория подходящая – а тут такой случай! Инна даже про своего моряка забыла. И Петр Панфилович рассказывал: сначала о близнецах, одного из которых он твердо решил назвать Федей, потом о квартирных обменах, потом о неудачной женитьбе, по том о молодой женушке, которая родила ему сразу трех сыновей…
Петра Панфиловича оборвал голос бортпроводницы:
– Товарищи пассажиры первого салона! Кто хочет принять завтрак, прошу приготовить столики. Столик вы найдете в кармане сиденья.
Веселый глянул на Людмилу и просиял:
– Столик? Будет столик! – воскликнул он, – Приглашаю и вас в ресторан. Прямо в аэропорту. У меня знаете, какое событие? Три мушкетера! Пусть вся Чита лопнет от зависти – такой мы пир закатим!
– Где? – насторожилась Людмила. – Где вы собираетесь пировать?
– Как где? – переспросил Петр Панфилович. – В ресторане аэропорта Чита. Когда мы туда прибываем?
– Так он летит в Читу! – воскликнула Инна. – Ой, подохнуть можно. Он летит в Читу! – зашлась она от смеха. – Он летит в Читу!
22 часа 35 мин.
Москва. Центральная диспетчерская (ЦДС) Аэрофлота
К началу ночной смены голубовато-зеленый небо скреб Аэрофлота, где сосредоточены все основные производственные службы, затихает, гасит свои бесчисленные огни, и освещенными остаются только помещения магистрального телеграфа и Центральной диспетчерской службы – второй и восьмой этажи.
В комнатах ЦДС курить запрещено, и все диспетчеры по очереди выходят в небольшое фойе перед шахтами лифтов, здесь всегда открыты форточки, а с наступлением теплых дней и окно. Днем здесь вечно снуют курьеры, уборщицы, да и начальство нет-нет, а заглянет в «курилку». Зато вечером – тихо, спокойно, хотя тоже, конечно, курить приходится, как говорится «на ходу»: о времени, долге и обязанностях напоминают огромные настенные часы и плакаты: «Диспетчер службы движения несет ответственность…» И дальше – длинный перечень.
И все же ночные смены Владимир Павлович не любил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31