Надо обязательно с Аббасом поговорить. Лучше после встречи с Саддамом, если она сегодня состоится. Я, в конце концов, не шпион какой-нибудь, а его личный гость!»
Вернувшись в номер, Филатов переоделся в официальный костюм, тщательно завязал галстук, чтобы узел был ровным и аккуратным, причесался и почистил ботинки. Документы еще в Москве были сложены в элегантную кожаную папку с аббревиатурой Партии, но Филатов на всякий случай еще раз проверил, все ли на месте. Оставалось позвонить в Москву и доложить Вождю, что сегодня должна состояться историческая встреча с Президентом. Вождь пожелал удачи и дал последние ценные указания, без которых почему-то не может обойтись ни один руководитель. В какой-то момент Филатову захотелось рассказать про историю с Тинни, но он вовремя спохватился – никакой помощи в такой ситуации из Москвы не получишь, а репутацию можно испортить.
«Сам вляпался, сам и выберусь!» – решил Филатов и бодрым шагом покинул номер.
Аббас, явно взволнованный предстоящим мероприятием, ждал в холле. Они погрузились в тот же лимузин с широкими кожаными сиденьями и поехали.
– Сегодня мы с вами посетим наш исторический музей, – сказал Аббас.
– С удовольствием, – отозвался Филатов. – А после музея?
– На все воля Аллаха, Александр.
– Или президента…
Филатов улыбнулся, но лицо Аббаса осталось напряженным, а пальцы на подлокотнике слегка подрагивали. А когда зазвонил телефон, он так быстро схватил трубку, что едва не выронил ее. Филатов не знал арабского языка и не понял, о чем шла речь, но, судя по тому как напрягся Аббас, звонок был важным.
– Все нормально? – спросил Филатов.
Аббас кивнул и отдал короткую команду водителю. Тот сбавил ход, развернулся, скрипнув шинами и, разгоняя редкие машины требовательным гудком, помчался обратно. Филатов в общих чертах представлял себе карту Багдада и сразу понял – музей на сегодня отменяется. Однако не отказал себе в удовольствии поддеть Аббаса, на которого злился из-за Тинни:
– Ваш водитель не знает, как проехать в исторический музей?
– Почему вы так решили?
– Сначала он ехал в одну сторону, потом по вашему совету повернул в другую. Разве не так?
– Не волнуйтесь, он отлично знает дорогу.
– Я понял, исторический музей переехал. У нас в Москве тоже так бывает – был музей, а стал офис. И никто ничего не знает…
И Филатов доверчиво посмотрел на Аббаса, отчего его лицо совсем окаменело. Между тем лимузин свернул с проспекта, не снижая скорости, проехал через жилой квартал и выскочил на набережную Евфрата. Филатов невольно залюбовался рекой, которая спокойно струилась в своих берегах, не обращая внимания на людскую суету.
«Сколько сотен веков прошло, а река все течет и течет! – с уважением подумал депутат. – И никакие санкции ее не волнуют. Совсем как наша Волга, только вода желтая…»
Додумать умную мысль не удалось – реку закрыл высоченный белый забор, за которым виднелись вершины пальм и нестерпимо блестящая на солнце причудливая крыша. Потом в стене открылся проход, машина плавно свернула во внутренний двор и замерла перед вторыми воротами. Филатов понял – его привезли в один из дворцов Саддама. Правда, это еще не гарантировало встречи, потому что хозяин мог в последний момент передумать.
Филатов всегда считал себя человеком спокойным. Он мог сколько угодно препираться с товарищами по Партии, ругаться до хрипоты с противниками и даже устраивать скандал в прямом эфире. Но все это он делал, не теряя внутреннего душевного равновесия. Внешние проявления эмоций, пусть самые бурные, всегда контролировались и соизмерялись. Короче говоря, Филатов делал и говорил только то, что считал нужным в данный момент сделать и сказать. Чем всегда гордился.
Но сейчас он невольно почувствовал волнение. Конечно же, ему, российскому депутату, здесь ничто не грозило, но сама мысль о встрече с настоящим живым диктатором холодила сознание. Филатов со студенческих еще лет пытался понять, что есть власть, возможно, за этим он и пошел в политику. И сейчас ему предстояло встретиться с одним из тех, кто понимал во власти толк и умел крепко держать ее в руках.
«Саддам не одно десятилетие железной рукой правит целой страной, причем страной арабской, – подумал Филатов, – страной, пережившей за свою многовековую историю и фантастические взлеты – один Вавилон чего стоит! – и времена почти первобытной дикости. Ведь нам только кажется, что случившееся тысячу лет назад там и осталось! Нет, оно влияет, вмешивается в наше сегодня…»
Между тем вторые ворота открылись, откуда-то сбоку появились несколько человек в военной форме, и, когда машина поехала, они побежали рядом. Это были офицеры охраны. Длинная аллея, обсаженная пальмами, вела к удивительно красивому дворцу. Дворец был не велик, но все эти переходы, стрельчатые окна и башенки делали его похожим на картинку из книжки восточных сказок.
Машина остановилась, один из офицеров открыл дверь и встал по стойке «смирно». Филатов вышел первым, за ним Аббас. Стоявшие у лестницы караульные хлестко ударили прикладами карабинов о каменные плиты. Одновременно открылась дверь, и вышедший из дворца офицер пригласил гостей войти.
«Меньше роты не дадут, дальше Кушки не пошлют! – вспомнил вдруг старую офицерскую поговорку Филатов. – Так что вперед!»
Саддам Хусейн принял гостя в прохладном кабинете, выходящем окнами на реку. Он был в военной форме, как и сидящие вокруг соратники, которых Филатов не знал.
– Как доехали? – спросил Саддам.
Говорил он тихо, почти шепотом, поэтому стоило ему открыть рот, как все вокруг замирали, затаив дыхание, чтобы не упустить ни одного сказанного хозяином слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9