Но как же так, ведь второй голос был женский?.. Получается, его жена предается любовным утехам… с женщиной?
Доносившиеся из-за двери томные вздохи и стоны то затихали, то с новой силой обрушивались на ошарашенного Лохнесса. В первый момент, когда пришла догадка, он сначала даже не рассердился, а удивился, будучи просто не в состоянии понять – как так? Марина, его Марина – лесбиянка? Ну, пусть не лесбиянка, пусть, как это там называется, бисексуалка, что ли? Да, точно, би. Но все равно верилось в это с трудом. Она же раньше никогда…
Он постоял еще некоторое время, туго соображая, что ему делать: взломать дверь, чтобы увидеть, с кем это Маринка так нагло развлекается, или плюнуть на все. И тут его жена громко и явственно произнесла:
– Карина…
Лохнесса как током ударило. Этого не может быть!
– Карина… Кариночка… – словно в насмешку над ним, повторили за дверью. – Еще…
Он заскрипел зубами и на нетвердых ногах отошел от спальни. Стало ясно как день, что происходит внутри спальни. Там, на огромной испанской кровати, купленной за бешеные деньги полгода назад, когда о кризисе еще не было и помину, его нынешняя жена занималась сексом с его бывшей женой. Лохнесса чуть не стошнило, и он поплелся в ванную.
Из большого настенного зеркала на него смотрел стеклянными глазами осунувшийся, помятый и, похоже, совсем потерявшийся человек. Коротко постриженные русые волосы взлохмачены, очки не скрывают темных кругов под глазами, галстук съехал набок.
– Кто это? – Лохнесс оглянулся вокруг, как будто надеясь увидеть еще кого-то рядом с собой. – Это я?.. Какой кошмар! Сколько же я выпил? – и застонал – то ли от того, что увидел в зеркале, то ли от нового предательства. Он плеснул на лицо холодной воды. – Никому нельзя верить. Маринка… и ты тоже, но зачем – так?! Да еще с Кариной, этой стервой…
Уткнувшись в большое махровое полотенце, висевшее на сушилке и еще сохранявшее нежный аромат шоколада, он просидел несколько минут. Затем резко поднялся, прошел в прихожую, наспех обулся, кое-как оделся, путаясь в рукавах пальто, вынул из кармана ключи, отсоединил те, что от квартиры, и бросил их на тумбочку. Громко хлопнув входной дверью, Евгений вылетел из подъезда и, переведя дыхание, с наслаждением вдохнул морозный воздух. На душе у него было пакостно, как никогда, он чувствовал себя опустошенным, и эта пустота разрывала его на части. Сердце бешено колотилось, а в голове, точно дробь дятла, мелькали вопрос за вопросом: «Что же это? Что? Почему она со мной так? Чего я недодал Марине, что она стала трахаться с бабами? Да еще с этой курвой?.. А может, она и раньше была такой? Может, она меня просто использовала все это время?.. И была со мной просто из-за денег? За что мне все это? И что же делать? Что делать?..»
Сейчас желание было одно – бежать. Подальше от этого дома, от этой гадости, этого предательства.
Казалось, что от бед и несправедливостей, которые подняли целую бурю в его душе, во всем мире, в природе должно было что-то измениться. Но когда он огляделся, все было тихо. Москва жила обычной вечерней жизнью: светились окна, шумели автомобили, где-то разговаривали и смеялись люди. На небе появился месяц, красивый и яркий, точно из мультфильма.
«Никому до меня нет дела, – горько улыбнулся Лохнесс. – Все против меня, все!»
Покачиваясь из стороны в сторону, он подошел к своему джипу. Тот был заставлен автомобилями соседей и, казалось, говорил ему: «Извини, дружище, но, может, оно и к лучшему? Куда тебе ехать в таком состоянии?..»
Лохнесс открыл дверцу, забрался на сиденье, включил зажигание. Машина с ходу завелась. Он сел поудобней, включил печку. Стекла были покрыты снегом, и на миг ему показалось, что он в норе.
– Да, – сказал Женя в пустоту салона, – она была права. Я неудачник, и у меня больше ничего нет. Остался только джип! – Он положил руки на руль, прошелся по его выпуклостям пальцами. Снять автомобиль с тормоза и вырулить на дорогу не позволяли остатки здравого смысла. Не то чтобы он боялся лишиться жизни в аварии – да черт с ней, с такой жизнью! Но от его неосмотрительности могли пострадать другие – а этого Евгений не хотел. Так и остался сидеть в машине, предаваясь невеселым мыслям.
Вдруг вспомнилось, как в середине осени он вернулся домой пораньше и обнаружил, что лифт не работает. Пришлось подниматься пешком. Забавы ради он, как в школьные годы, перешагивал через две ступеньки и на третьем этаже неожиданно столкнулся лоб в лоб с охранником Карины. Похожий на киллера, коротко стриженный Максим в черной куртке-косухе смерил Женю холодным колючим взглядом и, не вынимая рук из карманов, проскользнул мимо, еле кивнув. А ведь они хорошо знали друг друга. Тогда Евгений удивился, но не придал этому большого значения, мало ли к кому мог приходить Макс, приторговывающий наркотиками. Теперь-то ему было ясно как божий день, зачем и к кому тогда заходил этот бугай. Значит, они обе, Маринка и Каринка, полтора года назад познакомившись на его дне рождения, все-таки спелись, нашли себе общее занятие: сначала травка, потом постель.
Коварная память подсунула тотчас и другую сцену. Незадолго до Нового года жена в очередной раз пришла поздно, возбужденная, вся какая-то необычная.
– Ты опять курила травку? – устало спросил он ее. Сил ругаться и скандалить уже не было.
А она в ответ загадочно, как Мона Лиза, улыбнулась, глядя куда-то вдаль, сквозь него, передернула плечами и, уже не таясь, сказала:
– Поддерживаю необходимый уровень эмоционального комфорта.
– Кучеряво изъясняешься, – хмыкнул в ответ Евгений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13