"Губар не настолько глуп, чтобы спешить, если в этом нет необходимости, - шептал опять ему тот же голос. - Хитрый маг еще возьмет свое! Прежде чем приблизиться к приклеившейся птице, опытный птицелов выжидает, пока высохнет клей, чтобы последний, отчаянный взмах крыльев не принес ей утраченную свободу!"
Как во сне увидел Дарий вернувшегося стража дверей, как во сне шел он вместе с остальными персами длинными коридорами и поднимался на верхние этажи по винтовой лестнице. Но когда он вошел в просторную и светлую залу, предназначенную для приема послов и гостей владыки, спокойствие и решимость вернулись к нему, словно все его волнение, расслабляюшее мышцы, не посмело проникнуть в залу и осталось в прохладе коридора.
Владыка сидел на троне в другом конце залы; шесть бактрийских воинов с короткими копьями стояли за его спиной, устремив взгляд поверх голов персов. Приблизившись к трону на расстояние в пять шагов, вошедшие остановились.
- Владыка! - произнес Гобрий, оказавшийся впереди остальных. - Дарий просил нас сопровождать его до Сикайтавати. Оросанг утверждает, что ему удалось раскрыть преступный заговор, направленный против персидской знати. Он не открыл нам имена заговорщиков, он опасался нападения в дороге, поэтому просил нас сопровождать его до этой отдаленной крепости.
- Говори! - повел глазами Гаумата в сторону Дария.
- Владыка! - молодой вельможа сделал шаг вперед. - Имя предводителя заговорщиков поразит и удивит тебя. Может быть, ты казнишь его при истечении народа, а может быть, помилуешь - все в твоей воле! Поэтому имя его не должны слышать чужие уши. Позволь мне, владыка, приблизиться к тебе, чтобы только ты один мог слышать имя, произнесенное моими устами. Твой раб ждет, владыка.
Гаумата внимательно оглядел Дария, затем сделал мягкий жест правой рукой, позволяя ему приблизиться.
- Подойди к своему господину! - ровным голосом, без тени волнения, произнес он.
Гаумата верил и не верил услышанному. "В руках оросанга нет оружия, размышлял он перед тем, как подпустить к себе Дария. - Быть может, остроотточенный кинжал спрятался у него под складками одежды. Если я велю обыскать его, то этим самым громогласно объявлю на всю Персиду, что боюсь, страшусь покушения. Но если перс рискнет выхватить кинжал, находясь в отдалении от меня, то копьеносцы, стоящие за моей спиной, пронзят его раньше, чем он успеет поднять руку. Если же оросанг полезет за пазуху, находясь рядом со мной, то я смогу опередить его удар, повалив на ковер ударом кулака в висок".
Дарий приблизился. Гаумата насторожился, словно приготовился спрыгнуть с трона.
Тысячу раз Дарий представлял мысленно эту решительную минуту, миг, когда он окажется один на один с самозванцем, посягнувшим на престол Персиды. Тысячу раз пытался он предугадать все неожиданности, но пока все шло именно так, как рисовалась в его воображении эта встреча со смелым и умным врагом. Опустив руки, стараясь держаться как можно увереннее, приблизился он к трону, поднявшись по ступенькам возвышения.
- Владыка! - шепнул он с придыханием и посмотрел в сторону телохранителей - пальцы копьеносцев побелели от напряжения. В любую секунду они готовы были поднять копья и сбросить его, бездыханного, с возвышения, на котором стоял трон. - Владыка! - еще раз повторил Дарий. Руки его взмыли вверх, как у танцовщицы. - Клянусь Ахурамаздой и его хрустальным одеянием - небесным сводом, ты - маг! - вельможа обеими руками сорвал с головы Гауматы царскую тиару. - Бейте его в спину, воины! Перед вами маг!
Только на растерянности, которая неминуемо охватит телохранителей, был построен расчет Дария и остальных заговорщиков. Жизни владыки пока еще ничто не угрожало, и телохранители, выходцы из далекой Бактрии, не знающие персидского языка, не понимающие, что именно произошло сейчас на их глазах, не знали, что им предпринять. Прибывшие с Дарием оросанги стояли на своих местах, не проявляя никакого желания вмешаться в происходящее, сам же Дарий, сорвавший с головы владыки сверкающую тиару, мог действовать так по требованию какого-то неизвестного им обряда или обычая. К тому же Гаумата служил как бы живым щитом для оросанга, и это обстоятельство учел Дарий, когда в доме Отана пытался представить себе во всех деталях эту минуту.
Успей Гаумата проявить неодобрение поступку оросанга, гневно вскрикнуть или оттолкнуть молодого вельможу, и все могло кончиться совсем по-другому и для него, и для семерых персов. Но громко произнесенная фраза "Бейте его в спину" подействовала магически. Совершивший противозаконный поступок всегда чувствует вину перед людьми и богами, и как раз это сознание собственной вины, живущее в нем подспудно, зачастую и губит его. Возглас Дария "Бейте его в спину" вызвал в воображении самозванца представление о шести направленных на него наконечниках копий. Гаумата напрягся и немного ссутулился, словно чувствуя, как холодные граненые наконечники рвут парадное одеяние, вонзаются в его спину. Только на секунду забыл он про Дария, ожидая смертельного удара сзади, и этой секунды оказалось оросангу достаточно, чтобы выхватить припрятанный на груди, под складками одежды, кинжал и поразить восседавшего на троне Гаумату в обнаженную шею. Узкий клинок прошел ее насквозь, перерезав аорту. Оставив свое оружие в безжизненном теле поверженного мага, молодой вельможа отскочил назад.
Вслед за ним, потрясая копьями, бросились вышедшие из оцепенения, разъяренные телохранители Гауматы.
- Стойте! - обратился к ним Гобрий на их родном языке, в то время как Интафрен и Мегабиз делали вид, будто, схватив Дария, не дают ему вырваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56