– Извини?
– Это простой вопрос, сержант. В наше время с этим нужно быть очень осторожным… да, вот. Я полностью с этим согласен. И в рамках этого убеждения позвольте мне сказать, что я… мужчина, а вы… если смотреть правде в глаза… вы женщина.
– Ну…
– И несомненно, вы, несомненно, ну… Я хочу сказать, что это само собой разумеется… хм, любой независимый наблюдатель сразу бы заметил, что вы… привлекательная женщина. Да. Именно так, именно это определение я пытался найти. Вы привлекательная женщина, и как таковая неизбежно… своего рода… независимо от своих желаний… привлекаете внимание. Да, привлекаете внимание, именно это я хотел сказать, и я хочу…
– Ты хочешь спросить, не возражаю ли я, что ты иногда на меня посматриваешь?
– Да.
– Нет.
– Хорошо. Отлично. Я просто спросил, чтобы не думать. Итак, последние жертвы жертв, которые мы проверяли… – Ньюсон начал яростно рыться в бумагах на столе, чувствуя заинтересованный взгляд Наташи.
– Кэти Сандерс и Марк Пирс, – сказала она.
– Именно. Кэти Сандерс и Марк Пирс. Что насчет них, сержант? Можете мне сказать?
– У обоих алиби. Кэти Сандерс уехала жить к двоюродной сестре в Штаты. Ее мама сказала, что пластическая хирургия там поднялась на совсем другой уровень и она копит деньги на очередную операцию. Они там дорогие.
– Да, ты права. Новые груди, нужно идти в ногу со временем, не так ли?
Ньюсон частенько допускал такого рода замечания, но в этот раз оно отдалось резкой болью и не вызвало ответной улыбки Наташи. Кристина Копперфильд внесла свой вклад в обогащение бизнеса пластический хирургии. Этот факт был очевиден каждому, кто видел ее труп, лежавший на кровати. Искусственные груди Кристины выделялись на фоне голубой кожи и привлекали внимание куда больше, чем при ее жизни. Смерть насмешливо отображает тщеславие людей, и эти два холма придавали почти комичный вид телу Кристины. Ньюсон с болью осознавал, что она заслуживает лучшего.
Наташа поняла его мысли.
– Наверное, тебе очень нелегко, – сказала она. – Ну, насчет твоей подруги.
– Ага, значит, сейчас ты мысли читаешь? – с улыбкой ответил Ньюсон.
– Ну, я знала, о чем ты думаешь. Это тело… эти груди, они выглядели так странно.
– Да уж. Очень грустно. Но не стоит волноваться обо мне. Я ее едва знал, даже в школе. Я же говорил тебе, не моего класса девочка.
– Ничего подобного.
– Именно так. Бедная Кристина.
– Да уж.
Он взял себя в руки. Кристина была мертва, а ее убийца по-прежнему жив. Жив и очень активен.
– Итак, что насчет последнего? Этого Пирса?
– Вот насчет него у меня сомнения. Он работает в клубе кикбоксинга, а когда не работает, сам не вылезает с ринга. Парень, с которым я разговаривала, сказал, что он фанатик, а на ринге просто убийца. Для него каждая битва как будто последняя, а каждый соперник – самый настоящий враг.
– Я завтра поеду поговорю с ним.
Было уже поздно, и Наташа начала собираться домой.
– Что ты сделала с цветами? – спросил Ньюсон.
– Поставила в вазу в женском туалете. Мне нравятся цветы в туалете, – улыбнулась она. – Не волнуйся за меня, Эд, все будет хорошо.
– Да, я знаю. Просто не позволяй ему сделать это снова.
– Ни за что.
После того как Наташа ушла, Ньюсон включил телевизор, чтобы посмотреть выпуск новостей Юго-Восточного округа. Он уже давно понял, журналисты подчас более осведомлены о ходе дел, чем он сам, и теперь регулярно смотрел новости. Ужасное самоубийство Тиффани Меллорс было главным сюжетом новостей, равно как и всего сегодняшнего выпуска «Стандарт».
Глядя на фотографии, которые предоставила журналистам семья погибшей девочки, Ньюсон снова задумался о Кристине Копперфильд. Тиффани была немного на нее похожа, такие же прекрасные светлые волосы и золотистая кожа, такая же гибкая фигурка. Она была очень красивой. Мечта журналистов. В выпуске было несколько кадров с друзьями погибшей, девочки рассказывали, какой она была классной подругой, учителя хвалили привлекательную, умненькую девочку, гордость школы.
Затем появился Дик Кросби, он давал интервью из своего офиса, на стене у него за спиной висел постер «Кидкол», он призывал детей, оказавшихся в сложной ситуации, просто поднять трубку. «Не страдайте молча, – говорил он. – Не позволяйте тиранам напугать вас и превратить в молчаливую жертву. Поднимите трубку, позвоните нам, и мы придем на помощь…»
Ньюсон выключил телевизор. Звонил телефон.
– Добрый день. Старший инспектор Ньюсон.
– Эд, – сказал глубокий американский голос. – Это Джеймсон. Роджер Джеймсон.
29
Ньюсон встретился с Роджером Джеймсоном в баре его гостиницы, неприметном заведении позади Марбл-Арч.
– Меня здесь знают, – объяснил Джеймсон, когда их проводили за уютный столик в углу. – Я здесь частенько останавливаюсь. Неплохое местечко, почти семейное.
– Любой каприз за ваши деньги?
– Кто ж этого не любит?
– Да, ты прав, – сказал Ньюсон. – Наверное, в полиции Нью-Йорка тебе неплохо платили?
– Довольно долго это был скорее вопрос курса валют. Баксы очень долго ходили охренительно высоко. Я приезжал сюда, когда хотел, и чувствовал себя королем.
Принесли пиво, они выпили и немного помолчали. Ньюсон ждал. Джеймсон попросил его встретиться с ним, и Ньюсон решил предоставить ему возможность самому объяснить, что ему понадобилось.
– Отличная встреча была, – сказал Джеймсон.
– Да.
– Я видел, как ты уходил. Кажется, тебе с этой Кристиной во второй раз повезло.
Ньюсон ничего не ответил.
– Послушай, Эд, я знаю, что случилось. Насчет Кристины.
– Я так и думал.
– Я видел заметку Салли Уоррен на нашей страничке на www.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108