Такое тело создается для карьерного роста.
Оно было слишком совершенно, слишком продуманно, ни один его сантиметр не был оставлен на волю случая. Такое тело просто обязано появиться в следующем году на «Коскаре» (присуждении наград за косметическую хирургию). Макс тщетно искал признаков человеческой слабости. Всего одна ямка целлюлита на потрясающей ноге могла сулить надежду на то, что перед ним честная девушка. Девушка, которая проснется и скажет: «Отпад! Было прикольно, я себя просто не узнаю, а теперь тебе пора возвращаться к своей жизни, а мне – к своей». Но целлюлита не было, ни малейшей растяжки, волоска или складки, которая подтвердила бы, что это живое человеческое тело.
Направленная на Макса нога словно указывала на него обвинительным жестом. «Вот тот болван, – казалось, говорило ее уверенное положение. – Вот парень, о котором я буду рассказывать на каждом чат-шоу следующие десять лет. Вот придурок, который сделает меня знаменитостью».
Макс никогда не понимал, зачем он женился. Его жена Кристл, крупная звезда, как и он сам, тоже понятия не имела, зачем она это сделала. Их будто склеили друг с другом, бросили на съеденье выросшей вокруг них индустрии. Макс, словно король, жил в мире, где все, что он делал, считалось важным. Если он напивался, это было важно. Если он ударил журналиста, это было важно. Его прославленное решение уменьшить свой член («Я обязан сделать это ради женщин, с которыми я сплю») появилось на обложке Premiere и являлось новостью номер один канала MTV. И это несмотря на то, что основной аудитории МTV далеко за сорок, совсем другое поколение.
Проблема заключалась в том, что, как и большинство королей, Макс начал верить в собственную значимость. В индустрии развлечений мало таких королей, как Канут, людей сильных, способных повернуться лицом к волне общественного обожания и сказать: «Я – обычный человек, а не то, во что меня превратила слава». Однако самомнение Макса не могло устоять перед постоянным соблазном. Сегодня ты блюешь по приказу, а завтра женишься по приказу, разница невелика.
С момента свадьбы он и Кристл убеждали мир, что они познали любовь и их бурные дни кончились. Но это было не так. Кристл продолжала отрываться по ночам и ложилась на операционный стол по утрам, в то время как Макс продолжал пить, драться, получать по морде и просыпаться на животе, не зная, где он. Теперь, казалось, крыша у него достаточно съехала для того, чтобы показать себя полным идиотом. Макс не любил Кристл, но у него не было желания выставлять ее на посмешище на обложке National Esquire. Женщина пошевелилась.
– Макс, я требую развода, – сказала она.
Макс замер в изумлении. Он прищурил распухшие глаза, присматриваясь.
– Кристл? – спросил он.
– Что? – ответила она.
Макс замолчал. Ему было стыдно. Быть полным раздолбаем – это нормально, но не узнать собственную жену – это просто нелепо. Конечно, с момента их свадьбы она уже несколько раз меняла внешность, но мужу вроде как положено следить за такими вещами.
– Я требую развода, Макс. Вчера вечером в «Симонсе» с нами обошлись как с парой стариков. Я чувствую себя замужней старухой. Но я не старуха, мне всего двадцать четыре, и я требую развода.
– Хорошо, – сказал Макс.
– Ты больше ничего не хочешь сказать? – спросила Кристл.
– Ну… – Макс задумался. Она была его женой, и все же он почти не знал ее. Эта красотка была для него незнакомкой. Макса захлестнуло ощущение бессмысленности собственного существования. Он прислушался к себе, но ничего не услышал, потому что внутри было пусто. Вся его жизнь представляла собой бесцельную шараду. К счастью, моменты самоанализа проходили у Макса быстро.
– Как насчет последнего раза? – спросил он.
Кристл была не чужда романтики.
– Ну, ладно, давай.
Макс подполз к ней по ковру и вытянулся вдоль потрясающего тела Кристл.
– Вряд ли у меня изо рта очень уж хорошо пахнет, – признался он. – Ты не видела, мне вчера, случайно, в рот никто не отливал?
Освежитель дыхания всегда был у Кристл под рукой. Она побрызгала Максу в рот и себе заодно, потому что накануне поужинала перцовой водкой и кукурузными хлопьями с чесноком. Потянувшись за сумочкой, она достала довольно внушительный на вид флакон.
– Ладно. Вставай и стягивай штаны, – сказала она. – Ты мне, конечно, муж, но я понятия не имею, где ты был.
– Вряд ли я смогу встать, Кристл. До первой чашки кофе башка кружится на любой высоте повыше плинтуса.
– Вставай и показывай, Макс, или можешь ждать у моря погоды, – сказала Кристл, непреклонная и суровая, когда дело доходило до сексуальной гигиены. Макс знал: ничто не выводит ее из себя быстрее, чем отказ от мер предосторожности, поэтому он поднялся, пошатываясь, и спустил джинсы. Кристл побрызгала ему в пах спермицидным аэрозолем, покрывшим его пенис эластичной пленкой.
– Аэрозольный презерватив, наверное, величайшее изобретение со времен надувного оружия, – сказала Кристл, подышав на покрывающую член пленку, чтобы быстрее подсохла.
– Меня устраивает, – сказал Макс. – Правда, надеюсь, растворитель у тебя тоже есть.
Макс на собственном горьком опыте знал, что растворитель должен быть под рукой. Аэрозольный презерватив представлял собой вершину современной полимерной инженерии. Его можно наносить на член, пребывающий в спокойном состоянии, а потом он растягивается и движется, словно вторая кожа. В обычном презервативе на кончике есть полость, в которую выливается сперма. Аэрозольный презерватив просто растягивается, принимая все, что необходимо. Он растягивается, но никогда не рвется. Для небольшого количества сексуальной влаги это отлично, но если хочешь отлить, а растворителя нет, дело уже хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114