Всегда подразумевалось, что вера предполагает определенное смирение молящегося. Сознание собственной ничтожности и величия Творца! Но теперь все наоборот! Ваше поколение считает Господа ненавязчивым советчиком, который говорит вам то, что вы хотите, и лишь тогда, когда вам угодно, а в остальное время безмолвствует. Вы придумали убогую веру, чтобы оправдать свою убогую культуру.
– Знаете, сэр, если бы вы жили лет четыреста назад, вы бы стали инквизитором.
Колридж даже опешил.
– Это несправедливо, констебль. Несправедливо и жестоко.
Разговор за столом замер так же внезапно, как и начался, и «арестанты» вернулись к своим невеселым мыслям.
Что же в самом деле происходило на воле? Им оставалось только гадать. Оказавшись в центре напряженной драмы, они не принимали в ней никакого участия. И невольно становились детективами, прокручивая в головах собственные версии случившегося, которые иногда выкладывали в исповедальне.
– Вот что, «Любопытный Том», – как-то заявил джаз. – Я не собирался об этом говорить, но передумал. Обещай, что передашь полиции. Ладно? Может, в этом что-нибудь есть. Я сидел с Келли и Дэвидом в бассейне. Помнится, это было на второй неделе. И Келли что-то шепнула ему на ухо, что его страшно разозлило. Я слышал, как она сказала: «Я тебя знаю». А потом такое ляпнула, ты уж прости, повторю: «Одиннадцатая секс-оргия». После чего парень вообще зашелся.
– Здорово, – проворчал Хупер, присоединяясь к Трише у компьютера. – Мы две недели таращились в экран, чтобы выудить один занюханный ключик, а теперь оказывается, что этот сукин сын с самого начала все знал.
– Ну и хорошо, что не сказал раньше, – дал тебе возможность испытать удовлетворение от выполненной работы.
– Я в восторге!
Возможно, Хупер и не был в восторге, зато пресса испытала просто буйный восторг. Журналисты тоже следили за Интернетом и уже через пять минут выяснили, что такое «Одиннадцатая секс-оргия» и кто такой Борис Хрен. Утренние газеты раструбили пикантную новость. Поклонники «Под домашним арестом» неистовствовали. Ну а Дэвид потерпел окончательный крах.

День сорок девятый. 10.00 утра

Наступил день выселения, но до фейерверка вечерних событий оставалась уйма времени. И телевизионщики, как обычно, ломали головы, чем бы занять «арестантов». Дело было не в том, что пошатнулся интерес к их программе. Отнюдь. «Любопытный Том» по-прежнему оставался самой популярной передачей в мире. Джеральдина нахватала заказов на следующую неделю на сорок пять миллионов долларов. Но подчиненные Тюремщицы обладали профессиональной гордостью. Да, «Любопытный Том» стал сумасшедшим шоу, однако, каким бы он ни был, это их передача и они за нее отвечали. На совещаниях высказывалось единодушное мнение, что требовалось творческое усилие, хотя бы формальное.
Недельное задание оказалось удачной находкой. Джеральдина потребовала, чтобы «арестанты» создали скульптуры друг друга. Это вдохновило их на размышления и своего рода психологический анализ, что, в свою очередь, спровоцировало всплеск неподдельного драматизма. Происшествие в очередной раз опровергло скептиков, которые полагали, что участники шоу выдохлись.
Неприятности начались после второго возвращения Дервлы из полиции. Получив от Колриджа разнос, она чувствовала себя усталой и разбитой. На улице вопили собравшиеся вокруг дома придурки и репортеры и чуть не в ухо орали вопросы: не она ли убила Келли и не было ли это убийство на сексуальной почве? А в доме ее встретили подозрительными взглядами. Даже Джаз смотрел как-то напряженно.
Настроение было не для шуток. И поэтому, увидев, что Гарри вложил в руку ее полузавершенному изображению кухонный нож, Дервла сорвалась.
– Негодяй! – закричала она, побелев от ярости. – Настоящий негодяй!
– Осади, крошка! – рассмеялся Газза. – Это всего лишь шутка. Шутка, понимаешь? И еще, моя радость, позволь тебе напомнить, ведь это ты у копов самая…
Дервла не позволила ему договорить, вкатила такую оплеуху, что Гарри опрокинулся на диван. Но тут же вскочил. На глаза его навернулись слезы обиды и злости.
– Мать твою! Я никому не позволю себя колошматить! Даже девчонкам! Сейчас ты у меня получишь, ирландская шлюха!
Джаз бросился между ними, намереваясь защитить даму, но его рыцарский порыв пропал понапрасну. Дервла не нуждалась в его помощи. Когда Гарри пошел на нее с кулаками, она быстро крутанулась на одной ступне, а другая с мягким хрустом врезалась в лицо обидчику.
Гарри упал на пол. Кровь хлынула у него из носа.
– Вот это удар! – восхитилась в аппаратной Джеральдина.
Дервла с одиннадцати лет занималась кикбоксингом и стала настоящим мастером. Но старалась об этом никому не рассказывать, потому что иначе все разговоры сводились исключительно к дракам. Знакомые требовали, чтобы она показала, на что способна, и задавали дурацкие вопросы: «А что, если трое, нет, четверо громил с бейсбольными битами нападут на тебя сзади, ты отобьешься?»
Поэтому она держала свои боевые доблести в тайне. Но теперь о них узнает весь мир. Ну и пусть, наплевать. Дервла почувствовала, что должна расквитаться. Однако ее месть не имела никакого отношения к Гарри.
В ней разом взорвались недели подавляемого страха и сдерживаемой ярости. Дервла знала, что в десяти футах от нее почти наверняка прятался соглядатай и виновник ее недавнего позора – Ларри Карлайл. Не обращая внимания на корчившегося на полу Гарри, она повернулась к стенному зеркалу.
– Слушай, Карлайл, если ты там, грязный, ничтожный извращенец:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101