– В это же время на следующей неделе.
– Хорошо. Так я приду?
– Давайте, – милостиво разрешил Глин.

День тридцать третий. 3.00 пополудни

Сэлли осталась недовольна новым ярко-красным гребнем.
– Я хочу просто клок волос, вроде помазка для бритья.
– Оставь так, – посоветовала лысая Мун. – Хватит в этом доме одной меня. А то будем смотреться как два бильярдных шара.
Сэлли не отозвалась. Она редко отвечала на то, что говорила Мун, и старалась не смотреть в ее сторону.
Дервла испытала большое облегчение, когда Келли решила стричь гребень Сэлли в гостиной. В субботу Дервла перенервничала, потому что Сэлли красила волосы в ванной. Она всегда аккуратно стирала записки и понимала, что буквы – всего лишь следы на запотевшем стекле. Но перенервничала, увидев, как близко наклонилась Сэлли к заветному месту. А когда Келли принялась мыть ей волосы и зеркало запотело, Дервлу пронзил безотчетный ужас: ей показалось, что надпись вот-вот появится прямо перед глазами у Сэлли. Это было маловероятно, если только тайный осведомитель не надумает писать и другим.
– Ну вот и все, – объявила Келли.
– Мне нравится. – Сэлли изучала в зеркале крохотный пук – все, что осталось от ее волос. – Когда выйду отсюда, сделаю на голове татуировку.
– Какую? – спросила Келли.
– Может быть, мой знак зодиака. Правда, я – Овен, и глупо красоваться с самцом на лбу. Придется колоть овцу.
– Как-то не здорово, – покачала головой Дервла.
– Превратись в львицу, – посоветовал Джаз. – Я хочу сказать, что все эти картинки – сплошная муть. Обведут три сраные точки, и получается Телец или Кентавр. Просто смешно. А если соединить побольше, выйдет амеба или лужа. Представьте себе: рожденный под знаком лужи! Здорово!
– Дело не в рисунке, Джаз, – перебила его Мун. – Дело в характере – в чертах людей, рожденных под определенным знаком.
– Чушь! – не сдавался он. – Говорят, Девы – такие отважные, а Козероги – глубокие и умные. Но где звезды глупцов и зануд? В мире их до хрена. Должны же они как-то быть представлены на небе. Например: Тельцы – тупые, а Весов всегда пучит.
– Все-то ты знаешь, ну просто офигенно умный, – заключила Мун.

День двадцать четвертый. 10.00 утра

– Что же это за парильня, если она в доме? – удивился Газза.
– Здесь сказано, что такова традиция коренных американцев, – прочитал Хэмиш.
– Коренных американцев?
– То есть индейцев, – уточнила Дервла.
Задание недели не произвело на Газзу впечатления.
– И для чего же такая хреновина?
– Как видно из названия, чтобы париться и потеть. – Хэмиш держал в руках инструкцию. – Судя по тому, что тут написано, очень похоже на сауну, только мягче. И еще говорится, что это приспособление использовалось индейскими воинами.
– И воительницами, – вмешалась Сэлли.
– А разве существовали такие? – спросила Келли. – Мне кажется, у индейцев были только скво.
– Это потому, что историю писали мужчины. Они отрицают роль женщины в войне, искусстве и науке и всю славу отдают их мужьям.
– Bay! А я и понятия не имела! – искренне удивилась Келли.
– А ты подумай: история… всегда была историей мужчин.
– Послушайте, давайте вернемся к нашей долбаной парильне, – предложил Газза. – Так чего от нас хотят?
Хэмиш снова заглянул в инструкцию «Любопытного Тома».
– Для начала построить. Нам дадут описание и все необходимое. А потом использовать.
– Использовать? – переспросила Дервла.
– Именно. Вроде как индейцы. После битвы или спортивных состязаний они дожидались темноты, входили в жаркое замкнутое пространство, тесно прижимались друг к другу и потели.
– Очень эротично, – заметила Сэлли. – Кайф для гомиков, если вдуматься, как и большинство военных обычаев.

День тридцать восьмой. 16.45 пополудни

– Кайф для гомиков! Господи боже мой! – не сдержался Колридж.
– Похоже на правду, сэр, – отозвался Хупер.
– Ну, конечно, сержант. Легко утверждать и невозможно опровергнуть. Почему в наши дни все и во всем обнаруживают сексуальный подтекст? Военные обычаи эротичны! С какой стати?
Кого винить, размышлял он: Фрейда? Юнга? Или этого психа-шестидесятника Энди Уорхола?
– Как вам угодно, сэр, – проговорил Хупер.
Инспектор пропустил его слова мимо ушей. Он теперь многое пропускал из того, что его не волновало. Как бы выразились «арестанты», все это лажа.
– Не могу поверить, неужели они согласятся на такое задание? Четыре часа раздетыми!
– Слышали, Дервла пыталась возражать?
– Слышал. – Колридж обрадовался, что его тайная симпатия попыталась не согласиться. И тут же одернул себя. Никаких пристрастий! Он не имел права радоваться тому, что они сделали или не сделали.

День двадцать пятый. 8.00 вечера

Парильня, которую, согласно инструкции, сооружали в мужской спальне, была наполовину готова. Уже настелили второй пол, под который следовало установить нагревательные элементы. Закрепили стойки под крышу и приступили к монтажу толстых пластиковых стен. Сооружение получалось маленьким и неказистым, и не верилось, что оно станет лучше, когда работа подойдет к концу.
– Я не полезу туда голой, чтобы тереться с обнаженными парнями, – заявила Дервла.
– На четыре часа, – хихикнул Джаз.
– Ни за что!
– Почему? Другие же не возражают, – вступила в разговор Мун.
– Мало ли что другие!
– Ты что, не хочешь выглядеть сексуальной на телеэкране?
Дервла, конечно, хотела. Иначе не стала бы участвовать в программе. Но она понимала, что истинная привлекательность требует некоторой доли таинственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101