– Но я совсем тебя не знаю, и я никогда в жизни не спала с мужчиной, которого не знала. Как это возможно? Будешь чувствовать себя такой шлюхой.
– Не вижу в этом ничего плохого, милая.
– Я в этом не сомневаюсь, но не хочу пробовать это на себе.
– Хорошо, значит, ты недостаточно хорошо меня знаешь. Что ты хочешь знать обо мне?
– Но ведь это не сводится к такой информации, как дата рождения, перечень учебных заведений, ранние увлечения, секс.
– Почему нет?
– Потому что это не так.
– Почему нет?
– Томми, перестань говорить «Почему нет?». Тебе ведь не три года. Хотя возможно, именно три.
– Ну и что еще ты хочешь знать? Я расскажу тебе все, что ты захочешь.
– Я должна пообещать переспать с тобой?
– Нет, но ты должна признать, что хочешь этого.
– Хорошо, я признаю, что хочу спать с тобой, и обещаю тебе, что не стану этого делать.
– Поживем – увидим.
Она была такая свежая. Такая необычная. Томми был очарован. Он снова уставился на милые коленки, пару дюймов тела, которые приоткрывал подол юбки. Ему казалось, будто ангел устроился работать секретарем и вдруг забежал на его тусовку.
– Ну же, давай первый вопрос.
– Хорошо. У тебя когда-либо был сексуальный опыт с мужчиной?
– Господи, почему ты это спрашиваешь?
– Не знаю, я просто решила спросить. Ну, так был?
Томми засмеялся.
– Как насчет того, что за каждый ответ ты будешь снимать с себя что-нибудь?
– Вопросы на раздевание?
– Почему бы и нет?
– Потому что я скорее умру.
Джемма поставила бокал с диетической колой и встала.
– Кажется, нас несет не туда, и мне пора домой.
Он ее терял. Юбка была разглажена, плащ снят со стула.
– У меня был только один опыт с мужчиной, но я признаюсь, что очень насыщенный. В смысле, мы спали больше одного раза… – Он был вознагражден тем, что бледно-розовый румянец вдруг сменился ярко-красной краской. Она снова взяла в руки напиток, очевидно, чтобы спрятаться за бокалом.
– Это было с одним из судей на «Народном герое».
Джемма чуть не подавилась кубиком льда.
– Ух ты! Это же просто сенсация.
– Да уж. Он был галантным кавалером, ну, ты знаешь, парень из компании звукозаписи, которого все ненавидели. Но, однако, победил я не поэтому, – добавил Томми в свою защиту. – Я победил, потому что я был лучший. Эти отношения начались ближе к концу.
– Да, но ведь именно он явно симпатизировал тебе среди всех судей.
– Ну и что в этом плохого? Своим народным героям как раз и нужно симпатизировать. В этом вся фишка.
– То есть ты сделал это, потому что думал, что это укрепит твои шансы, или потому что ты бисексуал?
– Не знаю. Ну, если честно, – по какой-то идиотской, чертовой причине я решил быть с тобой честным – меня соблазнили. Это лучшее определение. Он соблазнил меня своими хитростями. Я не думаю, что я би, в смысле, я никогда не замечал интереса к мужчинам до того или после того. С другой стороны, я это сделал, верно? В смысле, никакого анального секса там не было, ничего такого. Ни за что. Я бы на это не пошел. Но было много шлепков, минетов и всей остальной муры.
– Значит, тебе это понравилось?
– Да, наверное, типа того. По крайней мере, в первый раз. Думаю, я попался на лесть и признаю, что у него для этого дела была отличная дурь. Он называл ее секстези, самые лучшие таблетки, под которые я трахался. У него всегда было все самое лучшее. Мне это нравилось. Мне было всего семнадцать, и он был обалденно крутой, элегантный, влиятельный и все такое, то, что надо, и я прекрасно понимал, что его голос в мою пользу и поддержка смогут сделать меня самым великим чуваком страны на неделю. Повторяю, я повелся на лесть. Мне нравились таблетки секстези, марочное шампанское, клевая еда и истории, которые он мне рассказывал о моих рок-кумирах. Это был словно другой мир, и, когда однажды вечером он засунул мне в рот свой язык, я подумал, какого черта. Я понял, что это типа как Джон Леннон едет отдыхать с Брайаном Эпстайном. Джон ведь рассказывал, как он дрочил Брайану? Просто чтобы попробовать.
– И ты действительно победил в «Народном герое».
– Да, это так Может быть, просто потому, что я был величайшим идиотом.
Джемма стыдливо отвернулась, отказываясь смотреть Томми в глаза. На ней поверх белой блузки была миленькая тонкая бледно-розовая кашемировая кофточка. Она начала расстегивать ее.
Возможно, ей стало жарко, хотя в апартаментах Томми было не особенно тепло. Она не объяснила своих действий и не смотрела на Томми, когда медленно, одну за другой, расстегивала пуговицы. Дойдя до последней, она подняла голову и посмотрела Томми в глаза, перед тем как расстегнуть ее и наконец снять кофточку. Ее кружевной лифчик отчетливо виднелся под белой блузкой, когда она отвела плечи назад, чтобы снять кофту.
– Итак. Ты выиграл один предмет одежды. Я не собиралась играть по твоим правилам, но теперь мне кажется, ты этого заслуживаешь. Могу я задать еще вопрос?
– Конечно можешь. – Томми не мог вспомнить ничего более возбуждающего, чем сочетание мучительной невинности и очевидного желания Джеммы.
– Почему ты последнее время ведешь себя так по-дурацки?
– Что?
– Ты превосходный артист и чертовски хороший автор песен, у тебя такой талант и шарм. Ты богат и красив. – Она снова покраснела, но в этот раз с гордостью и вызовом. – Это правда. Ты очень, очень, очень красивый мужчина, и более того, теперь, познакомившись с тобой, я вижу, что ты настоящий человек, милый человек, сложный человек. Так что скажи мне, пожалуйста, почему все твои слова и дела, о которых я читала, выставляют тебя полным идиотом? В лучшем случае довольно незрелым ослом, а в худшем – бесчувственной жестокой скотиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113