Все до единого провожатые в своих крошечных униформах, каждый рабочий сцены, администратор труппы, начальник команды, наладчик, журналист, менеджер сайта, каждый умный ублюдок, занимающийся здоровьем и безопасностью, который считает, что между одним охранником и другим должно быть расстояние в десять метров на случай, если кто вдруг психанет. Каждый сезонный музыкант, вся подпевка, команда администраторов в шесть ярусов, придурки из компаний звукозаписи, повара, уборщики, костюмерши, любезные педики и роскошные маленькие красотки, которые спрашивают, не нужно ли мне чего. Каждый козел на этой огромной площади, каждый до единого козел знает, что и они, и всё, что они видят и до чего дотрагиваются, зависит от меня. Я плачу за это, и я плачу им. Они моя команда, мой обслуживающий персонал, мои люди. Это моя тусовка, мать ее. И более того, все это, в смысле, абсолютно, мать его, все окружено непроницаемым кольцом охраны. Здоровенные придурки, с которыми не пошутишь, с руками словно молотки, здоровенные бритоголовые черные чудаки с золотыми цепями на шеях и гайками размером с кирпич на каждом пальце. Суровые лесбиянки со скинхедовскими амулетами и татуировками на костяшках пальцев – теперь ведь нужны женщины-охранницы, а то вдруг какую-нибудь истеричную девку придется сдерживать, ведь иначе, бабах, какой-нибудь придурочный папаша засудит за сексуальное домогательство… Охрана, люблю это дело, моя личная частная армия. Не, разве не здорово?
Короче, я приехал, меня проводили в апартаменты… В святая святых. Цитадель в центре укрепленного города. Башня, с которой я поведу всех на битву и стану заколачивать семьсот пятьдесят тысяч фунтов за вечер.
Все так усердно работают над моими хоромами, все эти услужливые гомики и маленькие красотки, которые вкалывают на мою компанию звукозаписи. Они делают абсолютно все, чтобы моя великая и измученная артистическая душа обрела на время покой, ведь у меня есть на это право. Абсолютно на все. Пол-акра цветов, огромные холодильники, уставленные напитками, подушки, диваны, небольшой спортивный зал, мой особый приглушенный свет со всякими там абажурами на лампах, потому что именно такие у Кейта Ричардса. Место для массажа, коктейль-бар, кабельный телик во всю стену и охрененная звуковая система, конкретно охрененная. Прикиньте, чесслово, моя закулисная звуковая система мощнее, чем концертная установка у «Westlife». Круто?
И все говорят: «Что тебе принести, Томми?», «Когда ты хочешь провести саундчек, Томми?», «Томми, скажи, что тебе все нравится, потому что, если это не так, мы к чертям всех уволим и начнем все сначала».
И потом ты садишься и, ну… Что ты делаешь? Чем полируешь? Как примиряешься с тем, что ты просто невъебенно особенный и что все в твоем мире находятся в твоем распоряжении?
Естественно, тянешься к наркотикам.
Палата общин
Министр внутренних дел дружеским жестом обнял Питера за плечи, провожая его к мягкому креслу.
– Ну, как вы себя чувствуете?
– Неплохо, Дуглас, неплохо.
– Мы все находимся под большим впечатлением, Питер. И очень гордимся тем, как вы с этим справляетесь.
– Понимаете, уже больше двух месяцев ни у меня, ни у моего нового друга наркомана Роберта не было положительных анализов на ВИЧ и гепатит С, так что мы полны надежд. Роберт клянется мне, что игла была чистая и что он больше двух лет не имел половой связи…
– Вы ему верите?
– Насчет связи? Разумеется. Не забывайте, я видел, в каком состоянии у него член. Или насчет иголок? Полагаю, я ему верю. Под его внешностью кроется яркая и зрелая личность. Более того, он кололся большую часть десятилетия, и анализы показывают, что он был чист по крайней мере еще два месяца назад, так что… Ладно, не стоит строить предположений, Дуглас. Перспективы радужные, но я не буду абсолютно уверен до истечения полных трех месяцев.
– А Анджела?
– Что тут скажешь? Конечно, она беспокоится. И девочки тоже. Мы много об этом говорим. Я хочу сказать, так странно жить и думать, что, возможно, в твоем теле поселился чужеродный вирус. У меня получается не думать об этом большую часть времени, но иногда, по ночам… Ну, вы понимаете.
– Да, я пытаюсь представить…
Министр позаботился о том, чтобы им принесли бутылку солодового виски и два бокала. Был ранний вечер, подходящее время для выпивки. Питер был взволнован. Это был дружеский, откровенный знак. Рюмка спиртного с министром внутренних дел была явным признаком восхода его собственной звезды.
– Послушайте, Питер. Во всем этом ужасном деле вопросом номер один является ваше здоровье, а также ваше благополучие и благополучие Анджелы, но вы не хуже меня знаете, что огромная известность, которая окружает произошедший с вами несчастный случай, вынесла на первый план вопросы, которые вы упорно пытаетесь поднять.
– Могу вас заверить, Дуглас, что я не намеренно подверг себя опасности подхватить смертельную болезнь с целью улучшить шансы моего законопроекта. – Питер чувствовал себя сильным и правым. Возможно, именно несчастный случай сделал его храбрым. В конце концов, люди, которые смотрели смерти прямо в лицо, имеют полное право спорить с министрами внутренних дел.
– Вы хорошо меня знаете, Питер. Вы знаете, что я не это имел в виду. Я хотел сказать, что из-за вашей кампании и обстоятельств, которые ее окружают, вопрос полной легализации уже не рассматривается как сфера интересов одних хиппи и ненормальных…
– Таких, как я, вы хотите сказать. Я прекрасно помню вашу реакцию на мое первое выступление по этому вопросу. Насколько я помню, сочувствия оно не встретило.
– Питер, когда вы представили свой законопроект, дебаты о наркотиках не выходили за привычные рамки в течение последних двадцати лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113